* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ГЕРЦЕН [487 — 488] ГЕРЦЕН как тогда называли, западником. Париж в один год отрезвил меня — зато этот год был 1848... Попытки нового хозяйствен­ ного устройства одна за другой выходили на свет и разбивались о чугунную кре­ пость привычек, предрассудков, фактиче­ ских стародавноетей, фантастических пре­ даний. Они были сами по себе полны жела­ нием общего блага, полны любви и веры, полны нравственности и; преданности, но п е знали, как навести мосты из всеобщности в действи­ тельную жизнь, из стре­ мления в приложение». Так. обр. выше формулированный во­ прос Г . означал к р а х утопического социа­ лизма и требование научного обоснования социализма. Известно, что ответ на этот во­ прос был дан только Марксом — его учением об историческом материализме и о классо­ вой борьбе. Ни то, ни другое учение Маркса ее было воспринято Г. Здесь опять-таки сказалось тяготение над его мыслью отста­ лости общественных отношений его родной страны. Г . не отрицал и не мог отрицать наличия классовой борьбы в истории. Но он не мог усвоить и не усвоил себе взгляда на классовую борьбу пролетариата к а к на орудие замены капитализма социализмом. Г. не закрывал глаз на определяющую роль материальных фактов истории чело­ вечества. Но он не мог усвоить и не усвоил того материалистического понимания исто­ рии, к-рое единственно способно вскрыть неизбежность перехода от капиталистиче­ ской формы производства к социалистиче­ ской, и механизм этого перехода. Тем са­ мым для Г . оставалась закрытой та един­ ственная дорога, &к-рая могла привести его к такому ответу, к-рый удовлетворил бы его громадный критический ум. Разоча­ ровавшись в чисто политических револю­ циях и ее деятелях, сколь бы радикальны пи были их воззрения в чисто политиче­ ской области, признав единственно достой­ ной своего имени лишь ту революцию, к-рая способна внести коренное изменение в материальное положение трудящихся и решительно изменить положение проле­ тариата, Г. не нашел путей к этой револю­ ции. Отсюда -— р а з о ч а р о в а н и е Г. в европейском мире, в его способности преодолеть буржуазную цивилизацию. В истории мировой социалистической мысли Г. поэтому представляет высший предел критического отношения ко всем домарксовым формам социализма, ко всем формам непролетарского социализма. В атом заключается великая заслуга Г. перед историей социалистической мысли, свиде­ тельство его громадного превосходства над уровнем мещанских, некритических демо­ кратов его эпохи. Правильно поставив вопросы, выдвинутые крушением утопиче­ ского социализма и мелкобуржуазной рево­ люционной демократии, Г . не нашел на них ответа. Через 10 л е т после револю­ ции 1848 г. Герцен все еще спрашивал: «Посмотрите кругом, что в состоянии одуше­ вить лица, поднять народы, поколебать мас­ сы: религия ли папы... или религия без папы с ее догматом воздержания от пива в суб­ ботний день? Арифметический лй пантеизм всеобщей подачи голосов, суеверие в рес­ публику или суеверие в парламентские реформы?*... И отвечал: «Нет и нет, все это бледнеет, стареет и укладывается, к а к некогда боги Олимпа укладывались, когда онц съезжали с неба, вытесняемые новыми соперниками. Только на беду их нет у на­ ших потерпевших кумиров»... У буржуаз­ ной европейской цивилизации нет со­ п е р н и к о в , есть только наследник, и этот наследник — мещанство, застой, ^ки­ тайский муравейник* — таков вывод Гер­ цена. «Существуют ли всходы новой силы, которые могли бы обновить старую кровь, есть ли подсадки и здоровые ростки, чтобы прорастить измельчавшую траву (буржуаз­ ной цивилизации)?» — вновь спрашивал Г . и отвечал полным безнадежности отказом теоретически разрешить этот вопрос. «Пра­ вого между голодным и сытым найти не­ мудрено, — писал в этом настроении Г . , — но э т о н и к ч е м у н е ведет... И в крестьянских войнах Германии народ был прав против феодалов, и в 1848 году демократия была права против буржуазии, но и в том и в другом случае народ был побит». Той «необходимости» воплощения своих идеалов свободы и социальной спра­ ведливости, к-рую Г . искал, он в Европе не нашел. Оставалось обратиться к России. Это обращение неизбежно вводило в по­ строения Герцена элементы мистической ве­ ры и идеализации российской отсталости. Социально-политическая отсталость России, патриархальный уклад ее крестьянского ямира» явились д л я Г . последним оплотом его веры в социализм. Это была апелля­ ция от ожесточенной классовой борьбы Европы, от ее торжествующей б у р ж у а з ­ ной культуры, растоптавшей свои собст­ венные освободительные лозунги, от воца­ рившейся в ней и, казалось, безысходной «социальной антропофагии» — к принципам социальной справедлйвости, продолжавшим якобы жить во внутреннем укладе русской сельской общины. В конце 1859 Герцен спрашивал: #Что может внести в этот мрак (мрак темной ночи европейского и амери­ канского мира. — Л. Е.) русский м у ж и к , кроме продымленного з а п а х а черной избы и дегтя?» — и отвечал: «мужик наш вно­ сит не только запах дегтя, но еще и ка­ кое-то допотопное понятие о право к а ж д о г о р а б о т н и к а на даро­ в у ю з е м л ю... Право каждого на по­ жизненное обладание землей до того вросло в понятия народа русского, что, переживая личную свободу крестьянина, закабален­ ного в крепость, оно выразилось повидимому бессмысленной поговоркой: ,,Мы гос­ подские, а земля н а ш а " . . . Счастье, что мужик остался при своей нелепой пого­ ворке. Она перешла в правительственную