* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

227 брать, чтб ни попало, любые куски, любые субъекты п сцены, чтб закажутъ друпе, пли чтб самому по нечаянности взойдеть въ голову. Для него каждая его задача, каждый еготнпъ и личность были двхомъ важнымъ и серьёзнымъ, дъмомъ ЖИЗНИ; на создаше нхъ онъ клалъ все свои силы н способности. Онъ изучалъ глубоко и полно, чтб предстояло изображать его кисти. Опъ погружался въ задачу свою всемъ существомъ своимъ, овъ искалъ правды в истори­ ческой верности во всемъ,—в въ подробностяхъ сцены, и въ костюм!-, в въ лицахъ, п въ са­ момъ пейзаже, среди котораго являются достунпыя и дорогая ену личпости. Такое искание верньгхъ форнъ, тавое стремлеые въ истори­ ческой и психологической правде началось у Иванова съ нолодыхъ летъ, когда онъ былъ еще юношей, еще въ Петербурге, е щ е в ъ А к а дем!н Художествъ. Въ такое время, когда друпе молодые художника, его сверстники, только н думали, что о медаляхъ и какъ бы поскорее попасть на волю и въ Италш, какъ бы поско­ рее „пожить",—Ивановъ думалъ: вакъ бы себя образовать получше и избавиться поскорее отъ той воры глубокаго невежества, которая ва и нхъ всехъ лежала, но только для другихъ была нечувствительна и безразлична, а ему казалась невыносимымъ грузомъ. Въ Италш ему тоже не приходило въ голову „пожить хорошенько". Его наполняло совсемъ другое: онъ только о тонъ и думалъ, чтб такое его будущая картина, и какая глубочайшая правда мысли н выражев!я должна въ ней заключаться. Пусть онъ глубоко ошибся ва счетъ всеобъемлемоств н бесконечной грандиозности задуманнаго инъ сюжета. Ивъ его картины не вышло нзображешя величайшаго въ Mipe собыття, кахъ онъ думалъ въ своемъ вроткомъ, несколько огра­ н и ч е н н о » релипозномъ воодушевлеши. Кар­ тина его только выразила „рекомендалдю**, 1оанномъ Крестнтелемъ, появляющагося вдали и пикону еще ненввестнаго въ народе Христа Чтб же въ такомъ моменте великаго и Mipoвого? Въ картине мы свидетели только глубо­ кой, сердечной „доверчивости" еврейскаго на­ рода, и больше ничего. Тутъ не представлено обращеше народа въ Христу вследстше его проповеди и вследствие совершовныхъ передъ глазами великих ь деяшй, сверхъестественвыхъ чудесь: нетъ, народъ только увлеченъ проповёдью Гоавна Крестители, один уже врестятся, xpyrie готовы с!ю же минуту креститься, но чтб же касается до Христа, то никто ивъ всехъ прнсутгтвующпхъ его еще ве знаетъ и 228 не ведаетъ, п только потому обращается въ его сторону, въ нену на-встречу, что на него указать 1оаннъ. Смею сказать, такой момеить выбранъ вовсе не въ авантажу главнаго лица, п первыиъ въ картине все-таки не Христосъ, но 1оаннъ; а если такъ, то содержаые картины вовсе во „Первое появление Христа народу",— Христосъ самъ ровно ничемъ еще не проявляетъ вдесь своей личности, своего а н а ч е т я , своего вл1яшя, онъ виденъ лишь вдали, онъ только идетъ, и ничего более. Содержаше кар­ тины: проповедь 1оанна Крестителя н впечат­ леше, произведенное ею на толпу еврейскаго народа. А въ этомъ далеко еще нетъ того ве­ ликаго, MipoBoro содержала, какое прнписывалъ своей картине Ивановъ. Пускай такъ. Но все-такв онъ н а п о л н н л ъ к а р т и н у эту та­ к и м и э л е м е н т а м и , к о т о р ы е д е л а ю т ъ ее С08дан1емъ истинно великимъ, необык­ новенными „Ивановъ достигъ тутъ свовхъ давнишннхъ учителей и идеаловъ, Рафаэля и Леонардо даВннчи. Надо прямо сказать: онъ сущШ Рафаэль п Леонардо да-Винчи нашего времени. Тольво къ тому, чтб есть важна го н значптельнаго v техъ двухъ мастеровъ, онъ прибавилъ все тб глубокое, верное и правдивое по внешней фор­ ме п по внутренней пепхолопи, чтб нашъ векъ способенъ былъ прибавить къ совдандямъ этого рода. Въ сравнеши съ Ивавовымъ, очень мало звачуть все немцы Корнел1усы, Овербека п Каульбахн, Шиорры н Фюрихи, все фравцуэы Ф лап дрены, Орсели и иные, стремивппеся дать релнпозную живопись нашему времени н прим­ кнуть къ „великимъ мастеранъ прошлых* эпохг". Они вышли все подражателями и манеристамн, несовершенными ио художествениымъ своимъ средства мъ н еще более несо­ вершенными по коренному духу своему... Все они остались далеко иозадп своихъ задачъ в пе создали ничего саиостоятельваго, новаго и великаго. Однону Иванову это удалось. Онъ былъ истинно благочестнвъ и наивенъ, какъ Рафаэль н Леонардо да-Впнчн: онъ, какъ они, искренно веровалъ въ правду н глубину того, чтб пнсалъ, но онъ всею душою погруженъ былъ въ создаваемую его кистями сцену, даже, можетъ быть, еще больше и еще искреннее нхъ, и оставался релипозвымь п благочестнвымъ даже въ последше годы своей жпзни, когда вдругъ вообрааплъ про себя, что пересталъ .верить" и „быть релппозиыиъ". Оиъ говорплъ п думалъ одно, — а по в гвмъ дълаыъ, иредпгляпямъ, планамъ п намерениями, выходило