* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ФЕЙХТВАНГЕР [685—6SO] ФЕЙХТВАНГЕР шш обстановки, нравов эпох прошлого, в их реализме деталей (изображение дворянского и придворного быта немецких княжеств в «Безобразной герцогиней, в «Еврее Зюеее»). Первый исторический роман Ф . — «Безоб­ разная герцогиня». История Маргариты Ти­ рольской, южно германской герцогини XIV ве­ ка, написана как роман о «борьбе двух укла­ дов?- — феодального и еще только склады­ вающегося в его рамках буржуазного. Этот исторический конфликт осложнен индивиду­ альной биологической трагедией героини— энергичной и одаренной, но внешне оттал­ кивающей и потому несчастной в личной жизни «безобразной герцогини». Герцогиня Маргарита — положительный герой, но это не мешает ей ненавидеть в своей сопернице Агнессе фон Флавон не только политиче­ ского врага, но и обаятельную красавицу. Впрочем, Маргарита и Агнесса—символы двух эпох. Если Маргарита воплощает в себе дух буржуазного прогресса, то красавица Агнесса—олицетворение феодальной реак­ ции со всеми ее претензиями на красоту. Другой роман Ф. «Еврей Зюсс» [11)25] посвящен Германии X V I I I в. Подлинная история Вгортембергского финансиста, сде­ лавшегося первым министром одного из мел­ ких германских самодержцев и проводив­ шего жестокую, разорительную д л я народа политику хищного абсолютизма, повернута Ф. так, чтобы «исторический пессимизм» получил моральное к философское оправда­ ние. Это вводит в концепцию Ф. абстрактный морализм, а порою даже мистику: вся вторая половина романа построена на темах борьбы «духовного и материального», иррациональ­ ной власти рока, мистического искупления некоей «вины против духа». Все это помогает восторжествовать историческому пессимизму, Ф. склонен осудить здесь всякую активность. История против человека, не надо действия, не надо истории. Судьба героя тем трагичнее, чем блистательнее его активность. Но тра­ гедийность бывает разная, и для того, чтобы очистить ее от безвыходного пессимизма,— надо было придать ей высокий человеческий смысл, великодушие и бескорыстность. Ф. и сделал это в своем романе об иудейско-рпмском историке Иосифе Флавии; первая часть романа—«Иудейская война»—вышла в 1032, а вторая—«Сыновья*—в 1935. Иосиф Флавий, патриот и участник вос­ стания Иудеи против римского владычества, перешел на сторону римлян и стал одним из знаменитейших писателей-историков ан­ тичного мира. Встречу Ф. с Иосифом Флавием предопределил уже «Еврей З ю с о , ибо с из­ вестной точки ирония тома Зюооа была темой выхода из некоей замкнутой культуры в мир более широких связей и отношений. Если на «Еврея Зюсса» смотреть с oToii точки зре­ ния, в пем можно увидеть отрицательное ре­ шение вопроса и понять судьбу Зюсса как некую кару за отход от еврейства. В «Иудей­ ской войне» и «Сыновьях» проблема поставлена совершенно иначе. Тема отхода от еврейства •оборачивается здесь темой борьбы за единую космополитическую культуру, в которой дол­ жно найти гармоническое сочетание все то лучшее, что несли в себе культуры грекоримская и еврейская. Историческая актив­ ность Зюсса была объективно вредоносной, даже преступной, трагизм личной судьбы—бесплодным. Историк-философ античности Иосиф Флавий героичен уже в полной мере; его активность имеет общечеловеческую цель—слить воедино два мощных культурных потока, уничтожить бессмысленную и преступ­ ную ненависть между людьми «разной кро­ ен». Трагедия Иосифа в том, что он одинок в своем сознании а гражданин а вселенной» и что поэтому его задача невыполнима. Но это одиночество героя интерпретируется Ф. не как историческая трагедия передового мыслителя, выдвинувшего идею, для реали­ зации которой не созрели еще объективные социальные предпосылки, а как вечная роко­ вая судьба всякого рыцаря «разума». Д а и сам конфликт национализма и космополитиз­ ма привносится Ф. изне в показываемую им эпоху: в античном обществе подобные про­ блемы не могли возникнуть. Все это—суще­ ственные недостатки романов Ф. об Иосифе Флавии, хотя лежащий в пх основе замысел— противопоставить национальной и расовой розни идею дружбы и братства народов— имеет несомненное положительное значение. Стремясь подчеркнуть общефилософскую, не ограниченную рамками античной истории, тенденцию своего романа, Ф. сознательно идет на модернизацию истории. Его герои говорят о политике, культуре, философии не так, как могли говорить евреи, греки или римляне I века н. э. В стиль романа эта мо­ дернизация проникает современными оборо­ тами речи говорящих и рядом других черт, в совокупности своей дающих целую систему. Лишь в одной из своих исторических ве­ щей Ф. провел модернизацию последователь­ ную и уже совершенно нарочитую—в романе «Лже-Нерон» [1936]. Это памфлет, полный всяческих намеков и аналогий с современ­ ностью. Это вымышленная история о само­ званце. У античных писателей, па которых * * * ссылается Ф., имеются лишь намеки на аван­ тюру Лже-Нерона. Ф. написал ряд романов о современности. Эти вещи глубоко злободневны. Им свой­ ственны публицистичность и памфлетность. В «Успехе», «Семье Оппенгейм», «Изгнании» развернута «современная история» Западной Европы—крушение буржуазной демократии, крушение б у ржу аз но-интеллигентского гу­ манизма со всеми его иллюзиями. Замысел «Успеха»—дать развернутую кар­ тину общества, раскрыть его основные кон- _ флн кты и в то же время судить изображаемую эпоху самым взыскательным судом—тре­ бовал соответственного стиля. И Ф. прини­ мает облнчпе летописца будущих более счаст­ ливых, справедливых н мудрых времен. Суховато-торжественным языком летописи дается у него общий экономический, поли­ тический и культурный фон эпохи: отсюда нарочитая обстоятельность статистических данных об инфляции, о юстиции, о географии и этнографии Баварии и т. п. Конечно, вся эта «историческая объективности лишь са­ тирический прием, отнюдь не означающий к.