* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ФАДЕЕВ [643—644] ФАДЕЕВ ] * ,| п а & внешних романтических эффектов, явились как бы подготовительной работой к большо­ му роману Фадеева «Разгрома, вышедшему в 1927. «Разгром» по праву вошел в железный фонд советской" литературы. Центральная п|юйп?да романа—проблема партийного ру­ ководства в революции—раскрыта в образе командира отряда, коммуниста Левинсона. Создание полноценного образа большевика—• • Левинсона—и является одной из крупней­ ших побед искусства социалистического peaклизма. В лице Левинсона Ф, сумел впервые дать полноценную фигуру партийца-вождя, противопоставив ее схематичному образу боль­ шевика в «кожаной куртке» «железобетонному пролетарию». Типическое значение харак­ тера Левинсона тем более велико, тем более убедительно, что важнейшие черты больше­ вика выступают здесь в глубоко индивидуаль­ ном своеобразии. Перед читателем раскры­ вается не только внешнее поведение Левинсо­ на, но и его внутренний душевный мир. Оказываетсл,что сил а Левинсона, большевика-коман­ дира, заключается не в отсутствии у него тех слабостей и желаний, которые есть у осталь­ ных людей, а в том, что, сознавая свой рево­ люционный долг, напряжением воли Левинсон подавляет и преодолевает свои сла­ бости. В этой борьбе противоречивых тен­ денций раскрывается образ Левинсона. Боль­ шевик-организатор, кровно связанный со своим отрядом, он, опираясь на него, никогда не подчиняется ему, а руководит массой, умея в, нужную минуту противопоставить дезорганизоваиности партизан свою несо­ крушимую волю. Реалистичность образа Ле­ винсона, лишенного какой бы то ни было ходульности, подчеркивается отсутствием внешних героических черт, описанием физи­ ческой слабости этого тщедушного, невзрач­ ного на вид человека. Рисуя образ Левинсона, Фадеев разрешает проблему пролетарского гуманизма: д л я спа­ сения отряда Левинсоп не останавливается перед жестокими мерами, вплоть до отравле­ ния раненого Фролова, но все его поступки, все его взаимоотношения с партизанами в ко­ нечном счете определяются подлинной лю­ бовью к человеку, ради к-рого и стремится он к торжеству революции. Пролетарский гума­ низм Левинсона еще резче оттеняется в сравне­ нии с ложным, отвлеченным гуманизмом Мечика, его «гуманистической» фразеологией, за которой скрывается только ограниченное себялюбие. Имя Мечика стало уясе нарица­ тельным д л я обозначения мелкобуржуазно!i слабости, дряблости, бесхарактерности, узко­ го индивидуализма, соединения возвышенных и красивых представлений и фальшивых иллюзий о себе самом с трусостью и подло¬ стыо в реальной ясизни. Мечику по существу дорог только он сам, его собственная личность. Защищая в теории высокие принци­ пы гуманности, он в то же время думает только о спасении своей шкуры и в результате^ предает отряд. Медин—раб своих _слабостей,& Левинсон—-их властелин. Ценность романа заключается также в изо­ бражении и других бойцов партизанского от­ ряда. Очень интересна фигура Бакланова, это­ го будущего Левинсона, которому недоста­ ет еще революционного и жизненного опы­ та своего начальника. Типы рядовых бойцов даны в образах пастуха Метелицы, шахтера Морозно и д р . Если в Мечике Ф. разобла­ чает мелкобуржуазную романтику, то в лице бесстрашного партизана Метелицы дано ут¬ верждениеподлинного революционного роман­ тизма, свойственного нашей эпохе. Штамп героического партизана преодолевает Ф, в образе Морозно. Такие люди, как Морозко, еще не изжили ряда недостатков: они могут нарушить дисциплину, подраться, напиться; Морозно представляется «чистенькому» Мечику грубым, себялюбивым человеком, не имеющим с революцией ничего общего. На деле же этот партизан связав с революцией: он мужественно сражается и гибнет за рево­ люцию, в то время как Мечик оказывается предателем. Значение романа в том, что благодаря прав­ дивому реалистическому изображению непо­ колебимой силы большевика Левинсона, ре­ волюционного героизма и мужества парти­ зан поражение отряда вызывает у читателя не пессимистические выводы и настроения, а внушает уверенность в прбеде революции, убеждает в том, что разгром отряда Левин* сона только эпизод в ходе боев. Муясественная концовка романа («... нужно было жить_ и исполнять свои обязанности^Г. л) является утверждентш торжестаа&Т^лыневистской воли, большевистского руководства в революции. Специфичность художественной манеры Ф. заключается в обнажении внутреннего мира своих героев, в детальном анализе глубочай­ ших переживаний человека. Защите этого метода Ф . посвятил и свои литературнотеоретические выступления, в частности ста­ тью «Столбовая дорога пролетарской литературы&"[1929]. Искусству изображения че­ ловеческой психологии Ф. учился у Л . Тол­ стого, влияние которого заметно в «Разгро­ ме», отчасти в с:Последнем из удэге», и ска­ зывается прежде всего в приемах раскры­ тия душевного мира героев романа, пси­ хологической «изнанки» человека. Обнажал психологическую сущность своих героев путем раскрытия противоречия внешнего поведения человека и внутренних мотивов этого поведения, Фадеев пользуется нередко и специфической толстовской фразой, с по­ мощью к-рой подчеркиваются обычно скры­ тые внутренние двигатели человеческих по­ ступков [«И мучился он н е с т о л ь к о потому, что из-за этого его поступка погиб­ ли десятки доверившихся ему людей . с к о л ь ­ к о п о т о м у , что несмываемо-грязное, отI вратителыюе пятно этого поступка противо* речило всему тому хорошему и чистому, что он находил в себе...» (разрядка нашя)). Одна­ ко попытки некоторой части критиков (с од­ ной стороны — формалистов, с другой — литфронтовцев) отыскать «толстовщину» в саыои существе творчества Ф. были сугубо непра­ вильны. Если д л я Л . Толстого характерны идеи детерминизма, фаталистического толко­ вания исторического процесса» утверждение ) стихии бессознательного в истории, то для Ф1 г