* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ТУРГЕНЕВ [433—434] ТУРГЕНЕВ свои горькие раздумья в прозаической элегии «Довольно» [напис. 1862—1864, напеч. 1865]. Но основная причина творческого перелома лежала глубже: закончилась эпоха, в к-рую вызревали все основные художественно-идео­ логические впечатления и настроения Т . ; на­ ступил новый период социальной жизни, на художественное освоение к-рого он уже не смог найти в себе силы и на события к-рого он мог только откликаться, пользуясь у ж е сложившимися идейно-творческими возмож­ ностями. Но эти отклики были все же остры. Буржуазные реформы 60-х гг. положили пре­ дел всяким неясностям и колебаниям в об­ щественной борьбе и отчетливо противопоста­ вили враждующие силы. Правительство взяло реакционный курс; революционная молодежь углубила политическую борьбу; в «Колоколе» Герцена и Огарева стали постепенно скла­ дываться основы народнического мировоз­ зрения. Тургенев, занимавший «левую» позицию в либерально-дворянских кругах, враждебно относился и к реакционным сферам, правяшей знати, и к н о в ы м , народническим, идеям влондонских агитаторов», с их «преклонением перед народом*, с их отрицательной оценкой буржуазной европейской культуры. В романе «Дым» [1BG7] он противопоставил европеизи­ рованного либерала Литвинова, с одной сто­ роны , р ев олюци он но-народническому эми­ грантскому к р у ж к у Губарева (намек на Ога­ рева), с другой—реакционерам из к р у ж к а ге­ нерала Ратмирова. Острота политических раз­ ногласий на этот раз заставила писателя во многом отступить от художественной правди­ вости и глубины изображения. Впервые из­ вод его перавышел образ дворянина-либерала, образованного хозяина-практика, лишенного сомнений и идейных исканий, самоуверенно и бодро смотрящего вперед; впервые Т . дал поверхностную карикатуру на своих со­ циальных противников, изобразив Губарева и его сторонников людьми тупыми и недале­ кими, крикливыми и фанатичными, оставив их в стороне от основного хода событий. От­ сюда и эти события лишились идейного смыс­ ла: увлечение Литвинова Ириной и его кон­ фликт со своей невестой, Таней, кончающийся их браком, только композиционно связывает сцены романа, подчеркивает жизненную удач­ ливость героя, но не раскрывает его духов­ ного развития. И идейную борьбу с револю­ ционной эмиграцией Литвинов переуступает Потугину; этот образ бездействующего резо­ нера идеологически доминирует в романе; п его длинных публицистических тирадах ав­ тор выразил основы своего западнического credo и весь свой социальный скепсис и пес­ симизм, корнями уходящий еиш к щигровскому Гамлету. Потугпн говорит о глубине и силе европейской культуры, об отсталости it дикости России, о нелепости славянофиль­ ской и народнической «веры в армяк», о «комедии жизни» с «трагическим концом». В коаце 60-х гг. все это имело острый полити­ ческий смысл и шло вразрез с мнениями и правого и левого лагеря. Н а писателя снова ополчились и слева и справа, причем справа против него выступили такие лит-ые автори­ теты, к а к Л . Толстой, Достоевский, Тютчев, Фот. В результате Т. снова «несколько усом­ нился в самомсебеи умолк на несколько лет». За девять лет, отделяющие *Дьгм* от «Нови*, им не создано произведений со значительной общественный проблематикой. Произведе­ ния этого периода — э т о лишь рассказы на случайные сюжеты, навеянные воспомина­ ниями: «Несчастная» [1868, напечатано 1869], «Странная история» [18G9], «Стук, стук, стук* [1870, напечатано 1871], «Пунини Бабурин* [1872 — 1874, напечатано 1874], «Часы» [1875, напеч. 1876], или ж е дополнения и вариации на старые темы творчества: три новых рас­ сказа к «Запискам охотника» с «Живыми мощами» [1874] во главе, повесть «Вешние воды» [1871, напеч. 1872], п р и м ъ 1 к а ю щ а я к циклу «Дворянского гнезда», «Степной король Лир» [1870], снова раскрывающий шекснироаскую тему на материале русской жизни. З а это время Т. снова меняет свой образ жизни: после падения французской империи и раз­ грома Коммуны семья Виардо переезжает во Францию, и с ней Т.; в Париже он сближается с рядом крупнейших французских писателей (Жорж Сакд, Флобер, З о л я , Додэ) и много времени проводит в их обществе. Но все это не­ мешает ему внимательно следить за течением русской жизни, глубоко интересоваться ею. Результатом был новый и последний роман— «Новь» [1876, напеч. 1877], надечатанный уже не в «Русском вестнике», с к-рым Т . порвал еще в 1869. вследствие несогласия с реакцион­ ными взглядами Каткова, а в либеральнобуржуазном органе Стасюлевича «Вестник Европы». «Новь»—это художественное осо­ знание Т. «хождения в народ». Делая попытку изобразить последователей и участников Гу­ барева-Огарева, Т. не мог, конечно, отнестись к ним с сочувствием; лигасовско-нотугинскиЙ скепсис углубился в нем еще больше.Он снова пытался показать идейное банкротство пере­ довых демократических слоев. Образы народ­ ников-пропагандистов, Нежданова и Мариан­ ны, занимают теперь центр романа н проти­ вопоставлены буржуазному радикалу-прак­ тику Соломину, а с другой стороны—дворя­ нам-консерваторам, Сипягпну и Калломийцеву. Их образами автор снова ударил по реакционным слоям своего класса, но в основ­ ном он бил по народничеству. Слабость, надуманность и обреченность «хождения в народ» углубленно раскрыты в идеологиче­ ских сомнениях, колебаниях, а затем п в самоотрицании и скепсисе Нежданова, в его полной неудаче найти контакт с крестьян* скоп массой-Неудача Нежданова подкреплена далее неудачами фанатичного п крайне понмнтпвного Маркелова, выданного крестьяна­ ми властям, нелепой, безудержной актив­ ностью Кис л Якова и критическими рассужде­ ниями резонера Паклнпа, частично повторяю­ щего речи Потугипа. Понимание сомнений п колебаний революционной молодежи у Т . очень своеобразно: его Нежданов—это «рос­ сийский Гамлет», «рефлектер и меланхолик», «эстетик и скептик», это кружковый романтик, взявшийся не за свое дело. Несомненно, среди дворянской молодежи, "идущей в народ под знаменами революционной демократии, могла