* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ПРОПЕРЦИЯ [321—322] ПРОПОВЕДЬ убеждение, в то время к а к агитационная ли­ тература в большей мере — н а эмоциональ­ ное воздействие. Разумеется оба эти элемен­ та имеются и здесь и там, вопрос сводится к их соотношению. К П . л . несомненно относятся в русской лит-ре такие например веши, к а к нелегальные «сказки» 70-х годов, написанные СтепнякомКравчинским: «Из огня в полымя», «Бот тебе, бабушка, Юрьев день», G Сказка-говор уха», «Правда и кривда», из к-рых последняя была издана под таким титульным листом: «Сло­ во на великий пяток преосвященного Тихона Задонского, епископа Воронежского, изд. 5, напечатанное в типографии Духовной Ака­ демии, 1875»; книжечки Л . Тихомирова; «Сказка о четырех братьях» и «История Пу­ гачевского бунтам—точно так ж е П . д . Сюда же относится пропагандистская сказка «Хит­ рая механика», к-рая должна была показать в цифрах, куда идут доходы государства, в частности налоги, к-рьши облагается народ, обреченный на голод и тьму. Традиции про­ пагандистских сказок продолжал в X X в, Басов, автор «Конька-Скакунка». э. Л. ПРОПЕРЦИЙ Секст [ок. 49—15 до н. э.]— римский поэт эпохи перехода к Империи, один из виднейших представителей римской эротической элегии (см.), к-рая в то время являлась лит-ым выражением оппозиции про­ тив национально-консервативной идеологии нового режима) культивировавшего «высокие» жанры, г л . обр. исторический эпос. Сам П . принадлежал к тем провинциальным земле­ владельческим слоям, к-рые недружелюбно встретили установление принципата Августа, основанного на союзе крупного землевладения с торгово-ростовщическим капиталом. Лит-ые дебюты П . отмечены печатью некоторого фрон­ дерства. В противоположность господствую­ щему классицистическому вкусу эпохи П . ориентировался на мастеров эллинистической поэзии—Каллимаха и Филета. Уже первый сб. стихотворений П.—sCynthia^ [Кинфия. ок, 28; Кинфия (Цинтия)—имя, данное поэтом своей возлюбленной Гостии (Hostia)]—содер­ жит типичное д л я эллинистической литерату­ ры соединение сентиментальной эротики с *учен о ЕЬ мифологической аппаратурой. Основ­ ная тема—любовь поэта к «суровой владычи­ це», гложущая, неизбывная страсть, к-рая за­ хватывает все существо человека и не оста­ вляет места д л я других жизненных интересов. Но широко используя традиционную эроти­ ческую и мифологическую топику, вращаясь в значительной мере в кругу условных моти­ вов и ситуаций, I L не отвлекался от совре­ менности и реагировал на нее со своей (не менее условной) позиции влюбленного поэта, учителя любви, врага войны и наживы. Д л я выражения всепожирающей силы страсти П. создал темпераментный и патетический язык, сжатый до темноты, семантически перегру­ женный, построенный на сочетании сложных фигур и смелых образов. «Кинфия» привлекла к П. внимание известного вельможи Меце­ ната, к-рый собирал вокруг себя писателей с целью направить и х интересы в сторону пропаганды нового режима и его идеологиче­ ских основ. У ж е во втором сборнике ПроперЛвтературная энциклопедия, г. IX ция [ок. 26], где поэт варьирует прежние темы» углубляя анализ страсти и еще более услож­ н я я композицию своих стихотворений, зву­ чат но^ки примирения с Августом. Тематика П . меняется: в третьем сборнике [ок. 22^ преобладают теоретические размышления н а любовные темы, и П . возвещает свой отход от «Кинфида, т. е. эротической поэзии. В к а ­ честве продолжателя эллинистической тради­ ции, «римского Каллимаха», он избрал «уче­ ную» элегию, разработку мифов и нацио­ нальных преданий римской старины—жанр, направленность к-рого в известной мере со­ ответствовала господствующей идеологии. Од­ нако этот план не был осуществлен полно­ стью, т. к . в последнем сборнике П . [ок. 16] вновь возвращается к проблемам женской психологии, достигая в своих стихотворениях большой реалистической силы. Произведения П . пользовались значительным успехом у со­ временников, но «трудный» и «ученый» язык делал его малодоступным для позднейшей античности. Интерес к П . возродился лишь со времен Петрарки. Мотивами П . увлека­ лись А. Шенье и Гёте. В русской поэзии име­ ются подражания П . у А. Майкова. Библиографии: 1. Издания: С. HosniS, 2Aufl. Lpz., 1922 (лучшее), J . S. PftiHimore, Oxf , в. а., [ Ш 2 ] комментарий; И. Rotbstem., Bd I—II, 2 Anfl., Berlin, 1924; Элегии, перев. А . Фета, СПБ, 18S8; To <ъе, изд. 2, СПБ, 1908 [неудовлетворителен, но П . во­ обще с трудом поддается переводу на новый ЯЭЬЁК). II. Р 1 е s в 1 s F . , Btudes critiques sur Рговегсе et see elegies, P , 1386; В I г t T h . Die СупШа des Properz, Lpz., 19аа, в u e c f i e l e r F . Properz (Kleine Soorilten, Bd II), Lpz., 1927; F e s t a N . , Saggi sulla poesia di Properzio, Firenze, 1927; В e n d a J . , Properce ou les am&nts de Tibur, 3-rne 6d., P., 192SИ. Троцкий ( т V f ПРОПОВЕДЬ—церковный ораторский ж а н р , имеющий свою весьма разработанную теорию (так н а з . г о м и л е т и к а ) , привлекаемый к историко-литературному изучению лишь в той мере, в какой он является в некоторые моменты своего исторического развития по­ казательным д л я характеристики лит-ого сти­ л я данной эпохи и в той или иной степени его определяющим. Т а к , П . так паз. «отцов церк­ ви»—Иоанна Златоуста, Василия Великого, Григория Богослова, Августина Блаженного, Амвросия, Григория Двоеелова и др.—дают очень яркие образцы стиля позднегреческой и латинской прозы. Анализ стиля пропо­ ведей Лютера образует неотъемлемую часть изучения развития новопемедкой прозы. П р о ­ поведи Босеюэта, Вурдалу и д р . духовных ораторов X V I I в. являют важнейшие ооразцы прозаического стиля французского клас­ сицизма, а проповеди Абрагама де СайтаКлара—стиля немецкого барокко. Таково ж е значение некоторых видов П . в средневеко­ вой русской лит-ре, с преобладающей ролью в ней церковной культуры и с титгичньш д л я нее синкретизмом лит-ых жанров (термин «П.» однако в эту пору отсутствует и ему соответствуют термины более о б щ и е — « С л о ­ в о * и « П б у ч е н и е » ) . В каиеетве образцов старинной русской домонгольской П . , дающих представление о выработке элементов художе­ ственного стиля и композиции, могут быть названы «Слова» митрополита Иллариона [ X I век] и Кирилла Туровского [ X I I век], очень искусно использовавших соответствую­ щие византийские источники и на основе и х it