* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ПОТЕБНЯ [187—188] ПОТЕБНЯ тесном смысле, т. е. переносность, метафорич­ ность, когда образ и значение относятся к да­ леким друг от друга явлениям, как напр. внеш­ н я я природа и жизнь человека» Во-вторых, художественная типичность, когда образ ста­ новится в мысли началом ряда подобных и однородных образов. Цель поэтических про­ изведений этого рода, именно—обобщение, до­ стигнута, когда понимающий узнает в них знакомое, «Изобильные примеры такого поз­ нания при помощи созданных поэзией ти­ пов представляет жизнь (т. е. применение) всех выдающихся произведений новой русской литературы, с „Недоросля" и до сатир Сал­ тыкова» («Ив записок по теории словесно­ сти», стр, 70). Внутренняя форма в слове дает сознание единства и обпгности чувственного образа, т. е. всего содержания слова. В художествен­ ном произведении эту роль объединителя, со­ бирателя различных толкований, различных субъективных содержаний выполняет образ. Образ единичен и вместе бесконечен, бесконеч­ ность его заключается именно в невозможно­ сти определить, сколько и какое содержание будет в него вложено воспринимающим. Поэзия, по мнению П . , восполняет несовер­ шенство научной мысли. Наука, с точки зре­ ния агностика П., не может дать знания су­ щности предметов и цельной картины мира, т. к. каждый новый факт, не вошедший в на­ учную систему, по мнению П . , разрушает ее. Поэзия ж е обнаруживает недостижимую для аналитического знания гармонию мира, она указывает на эту гармонию конкретными сво­ ими образами, «заменяя единство понятия единством представления, она некоторым об­ разом вознаграждает за несовершенство на­ учной мысли и удовлетворяет врожденной человеку потребности видеть везде цельное и совершенное» («Мысль и язык»). G другой стороны, поэзия подготовляет пау­ ку. Слово, первоначально являющееся про­ стейшим поэтическим произведением, превра­ щается в понятие. Искусство, с точки зре­ ния П . , «есть процесс объективирования перпоначальных данных д у т е в н о й ж и з н и , наука же ость процесс объективирования искусства» («Мысль и язык», стр, 166). Наука более объ­ ективна, сточки зренияП., чем искусство, т. 1С. основой искусства является образ, понимание ъ-рого каждый раз субъективно, основой ж е науки является понятие, к-рое составлено из объектшщрованньгх в слове признаков образа. Само понятие объективности трактуется П . с субъектавно-пдеалистетеских позиций. Объек­ тивность или истинность, по мнению П.,—это не правильное отражение нами объективного штра, алишь^сравнениеличноймыслисобгдейэ (*Мыоль п язык*). Поэзии и пауке как различным видам более позднего человеческого мышления предше­ ствовала стадия мифического мышления. Миф также является актом познания, т. е. объяс­ нения ж посредством совокупности прежде познанного. Но в мафе вновь познаваемое отождествляется с прежде пози&нньш. Образ целиком переносится в значение. Так напр, межДу молнией и змеей первобытный челойен; ставил знак равенства, В поэзии формула молния—змея приобретает характер сравне­ ния. В поэтическом мышлении человек отли­ чает вновь познаваемое от прежде познанного. «Появление метафоры в смысле сознания р а з ­ нородности образа и значения есть тем самым исчезновение мифа» («Из записок по теории словесности», стр. 590). Придавая большое зна­ чение мифу к а к первой стадии человеческого мышления, из к-рого затем вырастает поэзия, П . однако далек от тех крайних выводов, к к-рым пришли представители мифологиче­ ской школы в лице немецкого исследователя М. Мюллера и русского ученого Афанасьева, ГС, критикует и х взгляд, что источником мифа явились неправильно понятые метафоры. Строя свою поэтику на психолого-лингви­ стической основе, рассматривая вновь соз­ даваемое слово к а к простейшее поэтичес­ кое произведение и протягивая от него нити к сложным художественным произведениям, П. делал колоссальные усилия, чтобы все виды тропов и сложных худолсественных про­ изведений подвести под схему суждения, раз­ ложить познаваемое на прежде познанное н средство познания—образ. Не случайно, что анализ поэтических произведений у П . не по­ шел далее анализа простейших его форм: баснн, пословицы и поговорки, т. к. подогнать под схему слова сложное произведение было крайне трудно. Сближение поэтики с лингвистикой на осно­ ве рассмотрения словаи художественного про­ изведения как средств познания внутреннего мира субъекта, а отсюда интерес к проблемам психологии, и было тем новым, что внес в язы­ коведение и литературоведение П . Однако именно в этих центральных вопросах теории П . сказалась вся ошибочность и порочность его методологии. Субъективно-идеалистическая теория П направленная на внутренний мир, трактую­ щая образность лишь как иносказательность, и отрезающая пути подхода к лит-ре к а к к вы­ ражению определенной социальной действи­ тельности, в вО—SO-е гг. отражала в русском литературоведении упадочные тенденции дво­ рянской интеллигенции. Прогрессивные слои как буржуазной, так и мелкобуржуазной ин­ теллигенции в ту эпоху тянулись либо к исто­ рико-культурной школе либо к позитивизму школы Веселовского. Характерно, что П . сам чувствовал родственность своих взглядов с фи­ лософскими основами представителя дворян­ ской поэзии, предшественника русского сим­ волизма Тютчева В 900-х гг, символисты—вы­ разители русского декаданса—сближали свои теоретические построения с основными поло­ жениями поэтики П . Т а к , Белый в 1910 в ^Логосе» посвятил статью основному произ­ ведению П . «Мысль и язык», где делает П . ду­ ховным отцом символизма. Идеи I L популяризировались и развива­ лись его учениками, сгруппировавшимися вокруг сборников «Вопросы теории и психо­ логии творчества» (изд. в 1907—1923, под редЛезнна в Харькове). Наиболее интересной фи­ гурой и з учеников П . был Овсянико-Ку-и^ ковский, по пытавшийся психологический ме­ тод применить к анализу творчества русских классиков. Позднее Овсяник о-Куликовский f