* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

КРАСОВЪ. 333 Но уже въ этотъ ранній періодъ нјкоторыя изъ стихотворений К р а с о в а проявляли направленіе, которое сказалось съ особенной яркостью въ послјдующихъ произведеніяхъ его музы. Уже въ эти мо­ лодые годы встрјчаемъ обращеніе къ мечтј, въ которой „все, что сердце любитъ", которую поэтъ принималъ „въ горящія объятья" съ „молодымъ восторгомъ". Она видимо преобладала въ душј поэта, ей принадлежало первенствующее значеніе, она рјшала для него всј роковые и трудные вопросы: При ней молчать жестокія сомнјнья, Мой темный путь надеждой озаренъ... И мнј яснјй мое предназначенье, Доступнјй тайна бытія; Душа полна и силъ и упоенья!... Поэтъ боялся за будущее и выражалъ желапіе быть неразлучнымъ со своей мечтой: И горе мнј, когда тебя утрачу, Мечта высокая, прекрасная мояі О, оправдай ее, святое Провидјнье,— Не оставляй меня, отрадпое видјнье; Мечта высокая, прекрасная моя! („Мечта": Стихотв., стр. 16—17). Уже тогда поэтъ не зналъ покоя и, повидимому, переживалъ не мало тяжелой борьбы, рано развившей грусть и пріуготовлявшей то скорое разочарованіе, съ которымъ встрјчаемся въ поздпјйшей поэзіи Красова: Какая-то разгнјванная сила Отъ юности меня страданью обрекла: Огнемъ страстей мнј сердце воспалила, А сердцу счастья но дала! Какъ утолить не снящія волненья, И равною любовію любить? („Грусть": Стихотв., стр. 25). Спаситель! мнј тяжко, мнј грустно Спаситель! Душа утомплась въ оковахъ земныхъ: О, дай мпј, Отецъ мой, покоя обитель, Въ свободномъ пространствј небесъ голубыхъ!