* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ФИЛОСОФИЯ место в бытии мира. Но если основание религии есть доверие — будь то к авторитету или к собственному внутреннему чувству, — то непременное условие появления философии — это утрата доверия, причем не только к указанным двум инстанциям, но даже к чувственным данным, на которых основывается опытная наука. При таком условии обретение человеком искомых смыслов возможно лишь путем их логического выведения им самим из ограниченного числа самоочевидных общих положений. Подобное выведение и есть философия. Соответственно философ, независимо от содержания его доктрины, но в силу одного только — философского — способа ее нахождения есть личность в интеллектуальном плане автаркичная, самодостаточная, а потому принципиально несовместимая с патриархально-общинным строем жизни и даже разрушающая его основы своей учительной деятельностью. Парадокс состоит в том, что, даже искренне отстаивая идеалы патриархального общества, философ, — если только он делает это как философ, — косвенно подрывает его главную основу, т. е. нерассуждающую веру в авторитет, ибо, апеллируя к разуму, провоцирует независимую активность последнего. Следовательно, философский тип личности одновременно является и порождением, и агентом глубокого кризиса патриархально-общинного социума. Именно такой кризис греческое общество переживало в архаический период своей истории; на этот период, — а точнее, на его вторую половину, VI в. до н. э., — и пришлось становление греческой философии. Первоначально, в VI в. до н. э., она выступает как натурфилософия (см. Милетская школа), неразрывно связана с ранним естествознанием, но и много позднее, до стоицизма (кон. IV в. до н. э. — I в. н. э.) включительно, физика как спекулятивная по преимуществу теория природы являлась важной составной частью философской доктрины. Это объясняется не столько первоначальной неразвитостью естественных наук, еще не способных покинуть материнское лоно философии, сколько зависимостью древнегреческой философской мысли от мифологических стереотипов, в данном случае — от архетипического представления о человеке-микрокосме как подобии макрокосмаприроды: принципы философской антропологии и этики нередко прямо обосновывались положениями физики (стоицизм, Эпикур); физический мир, трактуемый в своей полноте как космос, т. е. высшая красота (Платон, платонизм, пифагореизм), объявлялся наиболее достойным предметом созерцания, в чем сказалась тесная связь греческого философствования с художественной деятельностью. Чертой архаичной, мифологической ментальности в мышлении греческих философов была также ярко выраженная склонность к гипостазированию (наделению признаков самостоятельным бытием; напр., пифагорейское учение о числах) и к проекции (наделению интеллектуальных категорий и форм статусом объективной реальности; напр., учение Платона об идеях, учение Аристотеля о предмете-субстанции). Вместе с тем архаично-мифологическое по происхождению и эстетическое по характеру восприятие форм мысли как действительных, «скульптурно-осязаемых» 715