* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

Лив1й того времени, псгда онъ получилъ мужскую тогу и долженъ былъ начать военную службу, быль убить Цезарь,, и началась новая гражданская война. Повидимоиу, въ этой войне Л. не участвовалъ, но глубоко чувствовалъ ея пагубность. Онъ пришелъ къ убеждешю, что государство гибнетъ отъ избытка собствевныхъ сплъ, но какъ помочь ему, онъ не зналъ, такъ какъ его сограждане не въ силахъ были переносить ни своихъ пороковъ, ни средствъ для оздоровления. Видя, такпмъ образомъ, только пе­ чальную, беэпросвт»тную действительность, Л. сталъ искать утешешл вне ея. Следуя примеру идола римской молодежи, Цицерона, онъ обратился къ фнлософш. Изъ одного места въ письме Сенеки мы знаемъ, что Л. писалъ диалоги, стоящие на гра­ нице между философией и историей, и ишигп чистофилософскаго харанстера; свёдешй о нихъ не со­ хранилось. Н о еще бблыпео утеипеше находилъ Л. въ занлмяхъ римской историей!. Была и другая при­ чина для этихъ эанлпй. Дать истори'ю, удовлетво­ ряющую требован]'ямъ той! эпохи,—была очередная задача римской литературы, завещанная ой Цицерономъ. Великий ораторъ постоянно напоминалъ, что римляпо не имеютъ исторш, и самъ надеялся заполнить этотъ пробель, но смерть ему помёпиала осуществить свое намерение. Л. обладалъ всеми данными, чтобы осуществить эту задачу. Онъ былъ философски обраэованъ, но по природе не былъ философомъ; онъ былъ красноречнвъ, но его красноречив пе было такнмъ, какое требовалось отъ оратора. Между темъ, оба эти качества были необходимы длл древняго историка. Понявъ харак­ теръ своего литературнаго таланта, Л. всецело сосредоточился на исторш. Когда онъ сталъ за­ ниматься еио, сказать трудно. Судя по намекамъ, имеющимся Въ первой книге, она была издана около 26 г. до Р . Х р . Писалъ Л, римскую историю, изда­ вая ее по частямъ, въ течете почти 40 летъ, до самой своей смерти, последовавшей въ 17 г. после Р. Х р . Писаше длл и:сго сделалось вскоре внутрен­ ней потребностью. Въ предисловии къ одной пзъ книгъ онъ заявляешь, что.длл славы имъ уже до­ статочно сделано, и поэтому онъ могъ бы пере­ стать писать, но безпокойство духа не поэволяетъ ему этого.«Слава ого у современннковъ, действи­ тельно, была очень велика. Плишй Младишй разска­ зываетъ, что одинъ гадитанецъ явился изъ Испаши въ Римъ только для того, чтобы взглянуть на Л. Н а него обратилъ внимание имп. Августъ, соби­ равший около себя лучший литературныл силы. Л. сделался блпзкпмъ не только къ Августу, но и къ другимъ членамъ императорскаго дома; такъ, онъ руководилъ историческими изысканиями ноэднеГишаго имп. Клавддя. Этой близости не препятство­ вала разница взгллдовъ императора и историка на события недавняго прошлаго. Августъ называлъ Л. въ шутку «помпепнцемъ», за его симпатш къ Пом­ пею. Когда Л. принимался за римскую исторш, онъ но разечптывалъ, что его трудъ приметь колос­ сальные размеры: его римская история, отъ древнейппихъ временъ до 9 г. до Р. Х р . , обнимала 142 книги. Первыя 90 книгъ разделены на декады н пентады, объедпненныя содержаниемъ; съ 91-ой книги прпнцииъ такого распределения материала оставленъ, можетъ-быть, въ виду его искусственности и труд­ ности применить его исъ материалу, близкому къ со­ временности, где события более тесно и более пе­ стро переплетаются между собой. Л. поставилъ себе задачей дать ncropino не государства, не отдЬльнаго сословия, не отдельныхъ риискихъ родовъ и выдаю­ щихся пхъ представителей, а целаго народа, Глав­ нымъ действующнмъ лицомъ въ его истории является 492 народъ-герой. Л. сознательно и резисо подчеркивает^ что римская история отличается отъ другихъ, въ осо­ бенности отъ и сто pi и восточныхъ народовъ, именно тёмъ, что ее делаютъ не цари, не выдающиеся пол­ ководцы, а целый народъ. Эти черты делаютъ кон­ цепцию Л. вполне оригинальной, быть-можетъ, един­ ственной среди древнихъ писателей, более глубо­ кой даже, чёмъ концепция самаго оригпнальнаго изъ рнмеисихъ историковъ — Тацита. Отсюда у Л. интересъ прежде всего къ лсиэнп народа, къ его нравамъ. Онъ интересуется отдельными личностями, но не забываетъ, что оне — толысо средство, прп помощи котораго народъ-герой себя проявляете Его мало интересуетъ, чтб происходить въ культурномъ Mipe, если только данныя события пе отно­ сятся къ исторш избраннаго народа-героя. Совре­ менные изеледователн усматриваюсь въ этомъ отcyTCTBie у Л. всемнрно-историчеснсой точки зрешя и упрекаютъ его за это, упуская изъ виду те цели* которыл преследовалъ Л. Осуществить свою про­ грамму Л. не могъ, такъ каисъ она въ те времена была вообще невыполнима. Избранная имъ руково­ дящая точка ' эрешя давала ему возможность быть, однимъ изъ наиболее объеютвныхъ, поскольису речь шла о внутреннихъ делахъ народа, римскихъ исто­ риковъ, способнымъ возвыситься надъ парийнымн интересами. Онъ преклоняется предъ Помпеемъ, любить Цпцеропа, понимаетъ Брута и К а ш я , нопризнаетъ и Цезаря, хотя относительно его выра­ жаетъ сомнеше, не лучше ли было бы для римскаго народа, чтобы Цезарь вовсе не существовалъ. Эта черта Л. была подмечена уже въ древности. Риторъ Сенека его называетъ «самымъ безпристрастнымъ ценителемъ всехъ высокоталантливыхъ людей» (сапdidissimus omnium m a g n o r u m i n g o n i o r u m aestimator). Другимъ руководящимъ принципомъ Л. каисъ. въ выборе нсторическаго мaтepiaлa, таисъ и въ его обработке, было прпзнаше, что «нстор1я — философ1я на наглядныхъ примёрахъ» (Eaxopta cptXoaocpfa eaxiv г-А TcapaSeiypaTtov — определено AiOHHCifl ГаЛИкарнасскаго, восходящее къ более древнимъ источннисамъ). Въ предисловии къ своему труду Л. заявллетъ, что история полезна постольку, поскольису въ нзлщномъ литературномъ произведении можно* найти все данныя для примеровъ, какимъ ну леи о следовать въ частной и государственной жизни п какихъ избегать. Въ выборе матер1ала этотъ прин­ ципъ заставлялъ обращать особое внимание на событ]я, въ которыхъ проявлялась либо особая добро­ детель, либо пороисъ, при чемъ безразличное оста­ валось въ тени, хотя бы оно было и более важнымъ для хода собъгпй. При построенш нсторическаго прошлаго онъ ведетъ къ тому, что нравственный законъ признается единственной двигающей силой въ истории, и действительность объясняется не им­ манентными причинами, а метафизическими. При­ меняя этотъ принципъ въ своемъ труде, Л. даетъ схему римской исторш. Ростъ и велич1е римскаго государства онъ приписываетъ нравственному со­ вершенству гражданъ, при чемъ подъ нравствен­ ностью понимаетъ древне-римскую доблесть (virtus), Онъ верить, что римсклй народъ не велъ несправедливыхъ войнъ н потому имелъ уснехъ; народъ не одобрялъ действий своихъ должностныхъ лицъ,. если они были совершены обманньпмъ образомъ. Когда же нравы испортились, къ концу республи­ канского периода, государство зашаталось въ сво­ ихъ устояхъ. Приемы изеледования у Л., какъ и у другпхъ древнихъ историковъ, довольно просты. Со­ временное понятте источника, какъ основы нстори­ ческаго наследования, ему совершенно чуждо. Онъ пишетъ исторш, основываясь всецело н а свидетель4