* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

551 ДАНТД 652 разсужден1и «О дружбе» («Convivio», I I , 13). Его горе настолько улеглось, что, когда одна молодая кра­ сивая дама взглявула на него съ учаспемъ, собо­ лезнуя ему, въ немъ проснулось какое-то новое, неясное чувство; полное компромиссов! со старымъ, еще не забытымъ. Онъ начинает! уверять себя, что въ той красавице пребываете та же любовь, кото­ рая заставляете его лить слезы. Всяшй разъ, когда она встречалась съ нимъ, она глядела на него такъ же, бледнея, какъ бы подъ вл1яшемъ любви; это напоминало ему Беатриче: ведь она была такая же бледная. Онъ чувствуете, что начинаете загляды­ ваться на незнакомку, и что, тогда какъ прежде ея сострадаше вызывало въ немъ слезы, теперь онъ не плачете. И онъ спохватывается, корите себя эа неверность сердца; ему больно и совестно. Беа­ триче явилась ому во сне, одетая такъ же, какъ въ тотъ первый разъ, когда онъ увиделъ ее еще девочкой. Это была пора года, когда паломники толпами проходили черезъ Флоренцш, направляясь въ Римъ на поклонеше нерукотворному образу. Д. вернулся къ старой любви со всей страстностью мистическаго аффекта; онъ обращается къ паломнпкамъ: они идутъ, задумавшись, можете-быть, о томъ, что покинули дома на родине; по ихъ виду можно заключить, что они издалека. И должно быть—издалека: идутъ по незнаемому городу и не плачуте, точно не ведаютъ причины общаго горя. «Если вы остановитесь и послушаете меня, то уда­ литесь въ слеэахъ; такъ подсказываете мве тоскую­ щее сердце. Флоренцш утратила свою Беатриче, и то, что можете о ней сказать человекъ, всякаго заставите заплакать» (§ X L I ) . И «Обновленная жизнь» кончается обйщашемъ поэта самому себе не говорить более о ней, блаженной, пока онъ не въ состоянш будете сделать это достойнымъ ея об­ разомъ. «Для этого я тружусь, насколько могу,— про то она энаетъ; и если Господь продлите мне жизнь, я надеюсь сказать о ней, чого еще не было скаэано ни объ одной женщине, а затемъ да спо­ добите меня Богъ увидеть ту, преславную, которая ныне созерцаете лнкъ Благословеннаго отъ века». Такъ высоко поднятымъ, чистымъ явилось у Д. его чувство къ Беатриче въ заключительныхъ мелоддяхъ «Обновленной жизни», что какъ-будто при­ готовляете определеше любви въ его «Пнре>: «это—духовное единеше души съ любимымъ пред­ метомъ ( I I I , 2); любовь разумная, свойственная только человеку (въ отлнч1е отъ другпхъ сродныхъ аффектовъ); это—стремлеше къ истине п доброде­ тели» ( I I I , 3). Не все посвящены были въ это со­ кровенное понимаше: для большинства Д. былъ просто амурнымъ поэтомъ, одевшимъ въ мистичеcKifl краски обыкновенную земную страсть, съ ел восторгами и падешями; онъ же оказался невер­ ным! даме своего сердца, его могутъ упрекнуть въ непостоянстве ( I I I , 1)—и этотъ упрекъ онъощущалъ какъ тяжелый укоръ, какъ позоръ ( I , 1). Ему хотелось бы забыть мимолетную неверность сердца, возстановить для себя и для другихъ вну­ треннюю цельность—и онъ вносите поправку въ автобюграфш, убеждал себя, что неверность была только кажущаяся, что перерыва не было; та со­ страдательная красавица, которая, видимо, нарушала его чувство, въ сущности питала его; она не кто иная, какъ «прекраснейшая и целомудренная дщерь Владыки Mipa,—та, которую Пиеагоръ наэвалъ Фнлософ1ей» ( I I , 16). Философсшя занятая Д. какъразъ совпали съ пер!одоиъ его скорби о Беатриче: онъ жплъ въ Mipe отвлечетй и выражавшихъ ихъ аллегорическихъ образовъ; не даромъ сострадатель­ ная красавица вызываете въ немъ вопросъ—не въ ней ли та любовь, которая заставляете его страдать о Беатриче? Эта складка мыслей объясняете безсознатольный процессъ, которымъ преобразилась реаль­ ная б1ограф1я «Обновленной жизни»: мадонна Философ1я приготовляла пути, возвращала къ видимо забытой Беатриче. Когда на 35-мъ году («на поло­ вине жизненнаго пути») вопросы практики обсту­ пили Д., съ ихъ разочаровавший и неизбежной из­ меною идеалу, и онъ самъ очутился въ ихъ водо­ вороте, границы его самоанализа расширились, и вопросы общественной нравствевности получпли въ немъ место на ряду съ вопросами лпчнаго преуспеяшл. Считаясь съ собой, онъ считается со сво­ имъ обществомъ. Ему кажется, что все плутаютъ въ темной чаще заблуждешй, какъ самъ онъ—въ первой песне «Божественной Комедш», и всемъ загородили путь къ свету те же символнчесше звери; пантера—сдадостраспе, левъ—гордыня, волчица — любостяжание. Последняя, въ особенности, заполо­ нила тръ; можетъ-быть, явится когда-нибудь осво­ бодитель, святой, нестяжательный, какъ борзый песъ (Veltro), загоните ее въ недра ада; это бу­ дете спасешемъ бедной Италш. Но пути лпчнаго спасешя всемъ открыты: разумъ, самопоэнаше, наука ведутъ человека къ разу м е н т истины, открываемой верою, къ божественной благодати и любви. Это та же формула, какъ и въ «Обновлен­ ной жизни», исправленной м1росоэерцашемъ Сопvivio. Беатриче ужо готова была стать символомъ дёятельной благодати; но разумъ, наука предста­ вятся теперь не въ схоластическомъ образе «ма­ донны Философш», а въ образе Верггшя. Опъ воднлъ своего Эвея въ царство теней; теперь онъ будете руководителемъ Д., пока ему, язычнику, дозволено ИДТИ, чтобы сдать его на руки поэта Сташ'л, котораго въ средше века считали xpucTiaниномъ; тотъ поведете его къ Беатриче. Такъ къ блужданш въ темномъ лесу пристраивается хождешо по тремъ загробнымъ царствамъ. Связь, между темъ и другимъ мотивомъ несколько внешняя, воспитательная: странствовашя по обитоллмъ Ада, Чистилища и Рая—не выходъ пзъ юдоли зомныхъ заблуждешй, а наэидаше примерами техъ, которые нашли этотъ выходъ, или не нашли его, плп остановились на полупути. Въ иносказательном! смысле сюжете «Божественной Комедш» — чело­ векъ, поскольку, поступая праведно пли неправедно въ силу своей свободной воли, онъ подлежите на­ граждающему или карающему Правосудш. Цель поэмы—«вывести людей иэъ ихъ бедственная состояшл къ состолшю блаженства». Такъ говорится въ послаши къ Канъ Гранде долла Скала, власти­ телю Вероны, которому Д., будто бы, посвятплъ последнюю часть своей «Комедш», толкуя ея дословвый и сокровевный аллегорический смыслъ. ПослаHie это заподозрено какъ дантовское; но уже дровHtfiinie комментаторы «Комедш», въ числе ихъ и сынъ Д., пользовались имъ, хотя и не называл ав­ тора. Такъ или иначе, но воззрешя послаши сло­ жились въ нопосродственномъ соседстве съ Д., въ кружке блпзкихъ къ нему людей. Загробныл впд*шл и хождешя — одинъ изъ любимых! сюжетбвъ стараго апокрифа п средневековой леговды. Они таинственно настраивали фантазш, пугали п ма­ нили грубымъ реализмом! мучешй п однообразной роскошью райскихъ явствъ и Ыяющпхъ хороводовъ. Эта литература знакома Д., но онъ читалъ Вергия[я, вдумался въ аристотелевское распределено страстей, въ церковвую лествицу греховъ и добро­ детелей, — и его грешники, чаюшдо и блажениыо расположились въ стройной, логически-продуман­ ной системе; его психологическое чутье подсказало