* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

859 ГЕЙНЕ 860 съ современною немецкою действительностью по­ служило для него поводомъ къ выпуску «Дополнешл къ Путевымъ картпнамъ» и очень резкой статьи «Кальдорфъ о Дворянстве» и усилило дав­ нишнее желаше его переехать въ Парпжъ. Сюда прибыль опъ въ маъ 1831 г. и принялся за коррес­ понденции пзъ Парижа въ «AUgemeine Zeitung». Оне создали ему очень странное положеше отно­ сительно различныхъ политическихъ napTifi; ли­ шенный необходимыхъ для истпннаго публициста свойствъ, онъ безпрестанно давалъ поводъ обвинять его въ шаткости политическихъ убеждешй. По настоянпо австр1йской дипломами, Котта прекратилъ печаташе корреспонденщй, но Г. издалъ все, прежде напечатанное, отдельной книгой: «Французсшл дела», снабднвъ ее такимъ резкимъ предпслов!емъ, которое навсегда уничтожило для него возможлость возвращешл въ отечество. З а этимъ последовали работы въ ииомъ роде, ппсавппясл по-французски для парижскнхъ журналовъ и затемъ персводпвпился авторомъ на немсцшй яз.: «Романтическая школа», «Къ исторш релипи и философш въ Гермаши», «О Гермаши» и др.; производительность же поэти­ ческая оскудевала, и ночти единственным* плодомъ ея за этотъ п е р е д ъ былъ сборникъ цинично-чувственныхъ стпхотворешй: «Парнжсшя женщины». Усилившееся гонеше «Молодой Германш», избрав­ шей своими вождями Берне и Г., тяжело обруши­ лось на последняго въ отношенш матер1альномъ и нравственномъ. Нуи;да, которую опъ испытывалъ, увеличилась еще больше благодаря его связи, а потомъ и браку съ Евгешею Мира (Матильда), женщиною очень безтолковою; заметно ухудшилось и здоровье поэта, появились зловешде нервные при­ падки. Поль вл1ишемъ этихъ обстоятельствъ на­ писаны имъ книга «О Берне»—весьма неблаго­ видный въ некоторыхъ отношешяхъ памфлеть; поэма «Атта Тролль» (1842), резко осмеивавшая односторонняя крайности тогдашней немецкой поли­ тической поэзш; «Новыя стихотворения» (1844), запечатленный уже мрачным* пессимизмомъ, и поэма «Зимняя сказка», въ которой съ безпощаднымъ, часто даже циническпмъ остроуьиемъ заклей­ мена господствовавшая тогда въ Германш смесь средневекового феодального порядка и «квасного» патрштизма. Понятно, что она была подвергнута строгому запрещенш во всехъ городахъ npyecin, при чемъ начальству всехъ пограннчныхъ горо­ довъ было предписано арестовать автора, где бы оиъ пи появился. Жестокимъ ударомъ для Г. яви­ лось и то, что умерпий дядя его Соломонъ заве­ щал* ему всего 8 т. фр., а единственный наследнпкъ старика, Карлъ, отказался выплачивать ту nenciro, которую покойный с л о в е с н о обязался выдавать поэту во все продолжеше его жизни, а. жене его — въ половинномъ размере после его смерти, но о которой въ завещанш не было упо­ мянуто. Это столкновеше хотя и окончилось твмъ, что Карлъ согласился выплачивать пенеш, получивъ отъ поэта письменное обязательство за себя и своихъ наследниковъ никогда не выпускать въ печать ни одной строки, оскорбительной для семей­ ства Г., но оказало на здоровье поэта самое па­ губное действ1е, открывъ собою последшй и страш> ный перюдъ его жизни. Старая болезнь пошла внередъ исполинскими шагами; въ мае 1848 г., онъ, полуслепой, полухромой, въ последшй разъ вышелъ изъ дому на прогулку и съ тЬхъ поръ уже до самой смерти остался прикованнымъ къ своей «матрацной могиле», какъ называлъ онъ те 12 матрацовъ, на которыхъ лежалъ. Ужасныя страдашя, яе мешали ему однако, сохранить удивительную мощь духа, необычайную ясность и крепость мышлешя, выразившуюся въ несколькпхъ прозанческихъ пропзведешяхъ («Боги въ нзгнашп», «Сти­ хийные духи», «Прнзнашя» и др.), а главное—въ стихотворешяхъ, составпвшпхъ циклы «Романсеро», «Лазарь» й «Последшл стнхотворешл», которыя самъ авторъ назвалъ «Жалобою, выходящею какъ бы изъ гроба». Пессимизмъ н отчаяше дошли здесь до последняго предела. Къ этому же времени относится и окончашо его «Мемуаровъ», изъ ко­ торыхъ была напечатана, после смерти вдовы, только часть, нпчтожпал въ колнчественномъ и не особенно важная въ качественном* отиошешн. Окруженный попечешнми жены, согретый незадолго до смерти внезапно впыхнувшею въ немъ любовью къ Ка­ милле Сельденъ, которую онъ обеземертнлъ въ несколькихъ стихотворешяхъ подъ именемъ «мушки», продолжая, вместе съ тЬмъ, испытывать невыно­ симый фнзпчесшя страдашя, поэтъ мучительно долепвалъ последше дни. 17 февраля 1856 г. Г. не стало. Онъ похороненъ на Монмартрскомъ кладбище; надъ могилою лсена его поставила памятннкъ, на плите котораго вырезаны всего два слова: «Henri Heine». Какъ человекъ, Г. и по своей натуре, и въ ка­ честве типичиейшаго представителя одного иэъ главныхъ течешй того времени (байроновскаго), представляется существомъ, въ которомъ соеди­ нялись самыя вошюшля противоположности: съ высокимъ нравственнымъ достоинствомъ совмеща­ лось много суетнаго н мелочнаго. Въ общемъ, однако, Г. остался непоколебимо до конца жизни благороднымъ человекомъ и граяеданиномъ. Что касается Г. какъ писателя, то центръ тяжести его деятельности, конечно, въ поэзш; но и зна­ чеше его, какъ публициста и критика, отнюдь не можетъ быть признано маловажным*. Правда, орга­ ническая свойства его натуры, какъ человека, а главное — какъ поэта, мешали ему въ статьях* политическихъ быть последовательным* въ ч а с т ­ н ы х ъ , касавшихся того или другого отдельная вопроса, взглядахъ и МНБШЯХЪ; НО ВЪ о с н о в н ы х ъ воззрешлхъ своихъ онъ оставался всегда неизменнымъ, п сущность этпхъ воэзрешй выразил*, как* нельзя лучше, онъ самъ, когда назвалъ себя схрабрыиъ солдатомъ въ войне за освобождеше чело­ вечества». Какъ критикъ литературный Г. стоитъ еще выше Г.-публпциста; подъ блестящею легкою формою, иногда переходящею даже въ н е к о т о р а я рода фривольность, подъ смесью научной серьез­ ности и фельетонной шутливости, во всехъ крпти­ ческихъ, философскихъ и т. п. статьлхъ Г. столько глубокая понимашя явлешй, столько чутья, сколько могъ бы пожелать себе любой иэъ ученыхъ псторнковъ литературы. Поэтическая деятельность Г. важна съ двухъ сторонъ: историко-литературной п чисто-художественной. Выросши и развившись под* в.и'яшемъ романтической школы, выступив* на сцену въ пору «бабьяго лета» ромаитизма (по выражешю Готшалл) и наложив* на свои первый произведешя несомненную печать этого напра­ вления, Г., одвако, на первыхъ же порахъ проявил* и свое полное owu4ie отъ романтпковъ. Въ то время какъ онп совсемъ уходили иэъ действитель­ ной жизни въ созданный ими фантастический Mipb, Г. только убаюкивалъ себя имъ, «точно пелъ колы­ бельную песню своимъ страдашлмъ». Въ противо­ положность романтической поэзш, которая, особенно въ последше годы, состояла изъ двухъ элементовъ: рыцарства и монашества, Г, внесъ въ свою поэзпо единственный элементъ—человечество. Отсюда до открытой борьбы съ романтизмомъ, съ болезнен­ ными стремлешями его былъ всего одинъ шаг*—и