* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

73 ВЫСПЯНСК1Й 74 тесно связанная съ его поэзией, она то даетъ ей содержаше, то черпаетъ его изъ нея. Свои поэтичеснсня творешл онъ иногда непосредственно живописуетъ своей декоративной кистью а намечает* ихъ театральную постановку. Особенно сильное впечатление пропзводитъ живопись В . въ грандшзныхъ картонахъ къ внтражамъ съ фигурами КазпMipa Велнкаго, св. Станислава, Генриха Благоче­ с т и в а я , въ которыхъ торжество безсмертнаго духа и к о р о л е в с к а я величия побеждает* реально изобра­ женный ужас* смерти. Замечательны такъ же его иллюстращп къ польскому переводу «Клады» Р ы деля, полныя первобытной простоты п мощи.—Пер­ вое литературное произведете В., «Legenda», на­ печатано въ 1892 г. въ Париже, но толысо во второмъ, сильно измененном* к р а к о в с к о ю издании (1896) съ нимъ ознакомились молодые литературные круги. Это—своеобразно переработанный мпеъ о Кракусе, основателе древней столицы, и дочери его Ванде, пожертвовавшей собоио для блага родины, на. фоне древне-славянской миеологш, своеобразно понятой поэтомъ. Уже въ этой первой вещи проявляиотся все хараистерньия черты поэзии В.; идейная сторона предашл становится первымъ звеномъ въ цепи историчесисой идеологии е я драмъ. Духомъ глубокой славянской древности проникнуты содер­ жание и форма «Легенды»; имъ соответствуешь искусственно-простой архаизмъ языка. Вторая тра­ гедия «Meleager» (П., 1894, Краковъ 1897), съ ея идеей рока, «ГНЕВОМ* богини», строгою простотою античной пластической формы, сродна съ древне­ греческой поэзией. Въ 1898 г. появляется въ печати и на иераковской сцене одна пзъ лучшпхъ трагедий В., «Warszawianka». въ одномъ действии, изъ временъ воэстанпя 1831 г. Личная драма девушки, у которой гибнетъ женихъ въ Гроховсисомъ сражении, затме­ вается муками сомнения польсисихъ вождей, стопщпхъ за дело, въ исоторое они не верятъ.—«Protesilas i Laodamia» (1899)—историй древне-гречесисой Леноры, имеетъ много общаго съ «Мелеагером*», но отличается отъ него большей психологической углубленностью и гармоничностью формы более на­ поминает* Софокла,—«Leleweb (1899), одна изъ самыхъ неудачныхъ драмъ В., изображает* въ слишкомъ растянутьихъ сценах* идеалиста-демагога Лелевеля въ конфликте съ холоднымъ днпломатомъаристоиератомъ (Чарторыжским*).—Въ сильной тра­ гедии «Klatwa» (1899), стилизуя современный бытъ на античный ладъ, В. облекает* преступление иерестьянки-матери, предающей пламени собственныхъ детей, въ чисто-классичесисую скульптурную форму. Впервые въ этой трагедии онъ употребляет* особый народный языисъ,—смесь нынешней исрестьянсисой речи съ архаизмами старыхъ памятниисовъ словес­ ности.—«Boleslaw Smialy» и cKazimierz W i e l k i » — две panayrju, свидетельствующий о полномъ разви­ л и дарования В. (обе напечатаны въ 1900 г.), за­ думаны какъ продолжений поэмы Словацкая «Кгб1 Duch». Канвою трагической повести о Болеславе Смелом*, -с* тем* же античным* тяготением* рока надъ головой короля-убийцы, короля «съ головы до ног*»-, послужил* копфлпктъ между ним* и епископом* св. Станиславом*, олицетворяющим* предопределение. Замечательною пластичностыо и жизненностью поражает* личность полуязычесиаго короля-воина, все е щ е опутаннаго чарами сказоч­ ных* DOB^piii и языческих* земных* наслаяеденнй. Ему противополагается не менее пора­ жающий своей аскетически - безлеалостной мощьио выразитель гнева н е б е с н а я , св. Станислав*.—«Каzimierz W i e l k b отличается той же художественной образностью и силой. Руководящая идея его по­ вторена и развита впоследствии автором* въ драме «Wyzwolenie». Устами Казимира Великаго, про­ бужденная отъ векового сна смерти мольбами народа, поэтъ громитъ фанатически-мечтательную любовь поляковъ къ мертвому величию прошлаго, отрывающую ихъ отъ требований н а с т о я щ а я , отъ движения вперед*, подобно другимъ народамъ. «Legion» (1900)—самая фантастичная по мысли и пеполнешю драма В.; это, по словамъ Брпкнера— апокалиптичесиспя видения о призвании поэта, духов­ н а я вождя народа (Мицкевича). По мнетю Фельдмана, эта наименее доступная драма является, вместе съ темъ, наиболее глубокой и оригиналь­ ной; во всей польской литературе не найдется поэмы столь смелой по форме, и немногий лишь равны ей по высоте настроения. До таисого апоееоза, до превращения реальной личности въ символъ, какъ превратилъ В. ГДини.кевича, ни один* еще народъ не возвышалъ своего поэта. «Legion» изображает* Мицкевича вдохновителем* польская мессианизма в* тот* момент* его лсизни, исогда онъ органнзовалъ въ Итали"и въ 1849 г. революционный легион*. Но дело не въ этомъ реальномъ факте: Мицкевпчъ — духовный вонедь, направляющий на­ родную ладью черезъ море апокалнптическихъ ужасовъ исъ возрождению. Все у п о в а т е устремлено на непочатыя силы народа; оне спасутъ въ будущемъ ладью, если ей теперь не достигнуть берега. Эта драма, сродная, въ общемъ,съ третьей частьио поэмы иЙпцисевича «Dziady», отличается отвлеченнымъ хараистеромъ; съ видимым* миром* она имеет* мало общаго.—Насколысо она поздно была понята и оце­ нена, настолько следовавшая за нею непосредственно драма «Wesele» (1901) имела сразу безпримерный въ HCTOpin польсисои1 литературы успехъ, особенно на сцене, съ которой она въ иерупныхъ польскихъ театральныхъ центрахъ до сих* пор* не сходит*. Женитьба одного изъ известныхъ иераковсиспхъ жи­ вописцев* наисрести>янской девушке послужила перво­ начальным* сюжетом* для этого произведения; но оно разрослось до размеровъ народно-эпической драмы, въ исоторой, въ лице присутствующихъ на дере­ венской свадьбе гостей изъ города, выступають различный сословия, представители разных* групп* интеллигенции, разных* течений въ обществе, кре­ стьянство же—въ лице хозяев* и деревенских* гостей. Н а свадебное пиршество вторгаются историчесисо-символичесисил лица, и этим* путемъ обна­ руживаются стремления, попятлл и чувства всего польсисаго ми'ра. Наиболее едисоостроумныя истины высказывает* известный шут* Станьчнисъ, каисъ бы сошедший съ знаменитой МатеЙковсисой картины. По­ следнее изъ этихъ воплощениыхъ мечтаний, исазаисъ Вернигора (мпенчеекп-пророческал личность, вос­ произведенная на другой исартине Матейиси), поручаетъ крестьянину - хозяину «разослать гонцов*, собрать народ* передъ исостеломъ, прислушиваться исъ исонскому топоту»—и даетъ ему золотой рогъ, который долженъ возвестить часъ велнисаго пробуждеши, великаго дела. Но хозяинъ засыпаетъ, исогда более всего нужно бодрствовать, слагая всю тлясесть задачи на молодого парня Ясека. Всего замечательнее последнее действий, когда весь народъ, собравшиеся на свадьбе, застыв* въ одной позе, ждетъ съ з а м н р а т е м ъ сердца конскаго топота и сигнала золотого рога, чтобы ринуться въ каисой-то светлый бой. Но является Ясекъ, потерявгшй • золотой рогъ въ погоне за павлиньимъ перышкомъ, слетевшим* съ его шапки, и свадебные гости, весь народъ, постепенно цепе­ неют* и засыпают*, беземысленно-ритмнчно кру­ жась под* «музыку» соломенная чучела, Хохола,