* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

4. bqelhpm`“ hqŠnph“ b qbeŠe ckna`k|mn-tnpl`0hnmmncn ondund` Россию к числу стран, «которые подвергаются империалистскому грабежу, которым угрожает раздел и удушение их гигантами-империалистами…»1. Во всяком случае, в статье «Пробуждение Азии» (1913) Ленин прямо поставил русскую революцию 1905–1907 гг., которую он в работах тех лет именовал демократической, в один ряд с революциями в Азии. «Вслед за русским движением 1905 года, — писал он, — демократическая революция охватила всю Азию — Турцию, Персию, Китай. Растет брожение в английской Индии»2. Но если Ленин приближался к пониманию главной особенности русской революции, то она во многом была не ясна для советской и вообще всей марксистской историографии. Антипаракапиталистический ее характер был в значительной степени скрыт тем, что она происходила в стране, которая, несмотря на свою отсталость, была одной из мировых держав, и тем, что эта революция, начавшись, как антибуржуазная буржуазная революция, с неизбежностью должна была стать только антибуржуазной. В большей степени к пониманию природы русской революции приблизились некоторые западные историки. Это выразилось в созданных ими концепциях «революций запоздалой модернизации», «развитийных революций третьего мира», «крестьянских революций», «аграрных революций восточноевропейского типа» и т. п. Одними из первых были работы американского историка немецкого происхождения Теодора фон Лауэ (1916–2000) и прежде всего его труд «Почему Ленин? Почему Сталин? Переоценка русской революции, 1900–1930» (1964). «Этот очерк, — писал автор, — предлагает новое объяснение прихода к власти Ленина и Сталина. В нем предпринята попытка рассмотреть возникновение русского коммунизма как интегральную часть европейской и мировой истории…, а не как изолированный феномен, который в большей части может быть объяснен одними лишь российскими условиями»3. Революция в России, по мнению Т. фон Лауэ, была обусловлена действием двух факторов. С одной стороны, как и в случае Великой Французской революции, существовали противоречия между привилегированными и непривилегированными стратами общества. С другой, и русское общество, и русское правительство «находились под давлением крутого процесса модернизации (навязанного, в конечном счете, извне безжалостным давлением политики великих держав). В этом смысле русская революция вызвала к жизни новую категорию — революцию недоразвитых стран»4. «Во многих отношениях, — продолжает Т. фон Лауэ, — испытания России в период с 1900 г. по 1930 предвосхитили агонии других народов на окраинах Европы, в Азии, Африке и даже Латинской Америке, у которых под западным влиянием пробудились политические амбиции и которые начали борьбу за самоутверждение»5. Сходные взгляды развивались в работах Лионеля Кочена «Становление современной России» (1962) и «Россия в революции, 1890–1918» (1966), Баррингтона Мура «Социальное происхождение диктатуры и демократии: Роль помещика и крестьянина в создании современного мира» (1966), Теодора Шанина «Россия как «развивающееся общество»» (1985) и «Революция как момент истины. Россия 1905–1907 → 1917–1922» (рус. пер.: М., 1998) и целом ряде других. В статье К. Кумара «Революции XX века в исторической перспективе», которая впервые была опубликована в 1976 г., а затем включена в качестве гла1 2 3 4 5 Ленин В.И. К пересмотру партийной программы // Полн. собр. соч. Т. 34. С. 371. Ленин В.И. Пробуждение Азии // Полн. собр. соч. Т. 23. С. 145. Laue T.H. von. Why Lenin? Why Stalin? A Reappraisal of Russian Revolution. 1990–1930. Philadelphia and New York, 1964. P. 7. Ibid. P. 16. Ibid. P. 17. 470