* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

4. bqelhpm`“ hqŠnph“ b qbeŠe ckna`k|mn-tnpl`0hnmmncn ondund` Что же касается Ленина, на которого ссылались представители всех течений, то его взгляды по этому вопросу не отличались достаточной четкостью, что позволяло давать им различное толкование. Но в ряде работ он обратил внимание на отличие русского капитализма от западноевропейского. Поставив в статье «Как увеличить размеры душевого потребления в России?» (1913) вопросы «о причинах экономической (и всяческой) отсталости России» и о том, «почему развитие капитализма и культуры идет у нас с черепашьей медленностью? Почему мы отстаем все больше и больше?» Ленин дает на них ответ. Причины, по его мнению, заключаются в том, что «сатрапы нашей промышленности… не представители свободного и сильного капитала, вроде американского, а кучка монополистов, защищенных государственной помощью и тысячами проделок и сделок с теми именно черносотенными помещиками, которые своим средневековым земледелием.и своим гнетом осуждают 5/6 населения на нищету»1. К выводу о том, что в России существовал иной капитализм, чем на Западе, пришли и некоторый западные историки. Такое мнение обосновывал, например, швейцарский исследователь Хайко Хауманн в работе «Государственное вмешательство и монополия в Царской империи — пример организованного капитализма?» (1979)2. Американский специалист по русской истории Леопольд Хеймсон во введении к сборнику «Политика сельской России, 1905–1914» (1979) характеризовал общественный строй России как амальгаму докапиталистических и капиталистических элементов. Как писал он, даже те группы населения России, которые наиболее тесно были связаны с динамикой нового капиталистического времени (коммерческий индустриальный класс городов, «буржуазная» интеллигенция, помещики, модернизирующие свое хозяйство, кулаки) представляли собой «гротескные, карикатурные версии западного капиталистического развития»3. И в результате получил отповедь со стороны группы советских историков. «Такая оценка, — писали они, — не нова. Тезис об отсталости России и в силу этого принципиальном отличии ее политической и социальной структуры от западных образцов весьма распространен в буржуазной историографии. Советские историки не раз указывали на его несостоятельность, на то, что он находится в противоречии с реальными фактами»4. И все же, вопреки подобного рода заявлениям, все фактические данные неопровержимо свидетельствуют о том, что в России во второй половина XIX — начале XX утверждался иной капитализм, чем на Западе, не ортокапитализм, а паракапитализм. В России сохранились помещичье землевладение, сословное деление и самодержавие. Поэтому внешне надвигавшаяся в ней революция выглядела как обычная буржуазная. Естественно, что многие теоретики, в том числе марксистские, приходили к выводу, что в результате ее власть, как это было на Западе, перейдет в руки буржуазии и в стране утвердится полноценное капиталистическое общество. А в дальнейшем, полагали те из них, которые считали себя марксистами, с развитием производительных сил вызреют предпосылки социализма и где-то через сотню или две сотни лет он победит. В действительности эта революция была антипаракапиталистической. Но очень своеобразной, отличной от такого же рода революций в других паракапи1 2 3 4 Ленин В.И. Как увеличить размеры душевого потребления в России? // Полн. собр. соч. Т. 23. С. 360–361. Haumann H. Staatsintervention und Monopole im Zarenreich — ein Beispiel für Organisierten Kapitalismus? // Indusrialisierung und Social Wandel in Russland. Göttingen, 1979. The Politics of Rural Russia, 1905–1914 / Ed. by L.H. Haimson. Bloomington and London, 1979. P. 5. Зырянов П.Н., Корелин А.П., Шелохаев В.В. Политика сельской России. 1905–1914 / Под ред. Л. Хеймсона // Новейшие исследования по истории России периода империализма в советской и зарубежной историографии. М., 1985. С. 121. 468