* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

3. opnakel` nqmnb{ nayeqŠb` h dbhfryhu qhk hqŠnphh ный мир по своему образу и подобию. Сознание — причина, а не следствие, оно не может развиваться независимо от материального мира; поэтому реальной подоплекой окружающей нас событийной путаницы служит идеология»1. В союзники Фукуяма привлекает Макса Вебера с его работой «Протестантская этика и дух капитализма» (1905; рус. пер.: Избранные произведения. М., 1990). «Центральная тема работы М. Вебера, — пишет он, — доказать вопреки Марксу, что материальный способ производства — не «базис», а, наоборот, «надстройка», имеющая корни в религии и культуре»2. Такая трактовка труда Вебера широко распространена как в западной, так в нашей литературе последних лет. Веберу приписывается взгляд на Реформацию и протестантизм как на причину появления капиталистического духа, а тем самым и капитализма3. А между тем сам Вебер писал, что, не выводя Реформацию из экономических сдвигов, «вместе с тем мы ни в коей степени не склонны защищать столь нелепый докторинерский тезис, будто «капиталистический дух» (в том смысле, в котором мы временно употребляем это понятие) мог возникнуть только в результате влияния определенных сторон Реформации, будто капитализм как хозяйственная система является продуктом Реформации. Уже одно то, что ряд важных форм капиталистического предпринимательства, как известно, значительно старше Реформации, показывает полную несостоятельность подобной точки зрения»4. В последующих изданиях свой работы Вебер в примечании к этим словам добавил: «Невзирая на данные и последующие (оставшиеся без изменений) достаточно ясные, с моей точки зрения, замечания, мне странным образом постоянно приписывают именно этот тезис»5. Один из слоев общественного сознания оказался в центре внимания значительного числа историков, принадлежащих к «третьему поколению» школы «Анналов», или «Новой исторической науки». Как говорил поклонник этого направления — А.Я. Гуревич, — данных историков привело к этому «стремление возможно полнее и глубже раскрыть движущие силы экономики и общества»6. Этот новый объект исторического исследования получил название ментальностей. «Ментальности (mentalités), — писал Гуревич, — термин, которым «Новая историческая наука», наиболее влиятельное направление современной зарубежной историографии, обозначает главный предмет своего анализа: социально-психологические установки, автоматизмы и привычки сознания, способы видения мира, представления людей, принадлежащих к той или иной социально-культурной общности. В то время как всякого рода теории, доктрины и идеологические конструкции организованы в законченные и продуманные системы, ментальности диффузны, разлиты в культуре и обыденном сознании. По большой части они не осознаются самими людьми, обладающими этим видением мира, проявляясь в их поведении и высказываниях как бы помимо их намерений и воли»7. «До недавнего времени, — утверждает Гуревич, — историки не обращали внимания на ментальности, воображая, будто духовная жизнь исчерпывается 1 2 3 4 5 6 7 Фукуяма Ф. Конец истории? С. 294. Там же. С. 295. См., например: Мамардашвили М. «Третье» состояние // Мамардашвили М. Как я понимаю философию. М., 1992. С. 169; Штомпка П. Социология социальных изменений. М., 1997. С. 296–300; Зарубина Н.Н. Социокультурные факторы хозяйственного развития: М. Вебер и современные теории модернизации. СПб., 1998; Nisbet R. Developmentalism: A Crytical Analysis // Theoretical Sociology / Ed. by J.C. McKinney, E.A. Tirykian. New York, 1970. P. 200 и др. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Избранные произведения. М., 1990. С. 106. Там же. С. 135. Гуревич А.Я. Проблема ментальностей в современной историографии // Всеобщая история: дискуссии, новые подходы. Вып. 1. М., 1989. С. 79. Там же. С. 75. 364