* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки
53d Франция. 510 даже для .чувствительного" конца 1749) и Хюг Тараваль (1729—1785) на XVIII в. Всеобщий энтузиазм, вызван правили академизм X V I I в. в новое ный его знаменитой луврской карти русло, влив в него достаточно жизнен ной .Разбитая кружка", заставил ху ных элементов, чтобы обеспечить ему дожника написать еще несколько ва еще вековое существование и сделать риантов ее под разными названиями— его приемлемым для наших дней. Та .Молочница" в том же Лувре,—но все ких блестящих холстов, как „Охотни они значительно уступают первой. чий привал" Карла Ванлоо в Лувре, Точно также успех первых его „голо жизненных, радостных, увлекательных вок" и бесчисленные заказы на повто по размаху ы письму, не много во рения привели к доброй сотне слад всей истории искусства, как немного ких головок красавиц неизменно одного кусков живописи, исполненных с такой и того же „грёзовского типа", разбро играющей виртуозностью, с какой пи санных по всем музеям света Если сал своп картины и композиции для десятая часть их написана действи гобеленов Де Труа. Но особенно новую тельно Грёзом—они обычно без подпи ноту внес в живопись самый дарови сей,—то их достаточно, чтобы признать тый пз учеников Лемуана—Франсуа последний период жизни некогда боль Ъуше (1703—1770). Он не был академи шого мастера периодом упадка и даже ком в том смысле, в каком это назва падения. Впрочем падение это было ние применимо к произведениям выше отчасти вызвано рядом глубоких по упомянутых художников, но он не был и подражателем Ватто, как это обычно трясений и семейной драмой. принято считать. Ватто, Ланкре и Па На ряду с этой реалистической струей тер шли от жизни, любя и смакуя ее. во Ф. и. XVIII в. существовало и те Буше шел от гравюры, от какого-то чение чисто академическое, являю прекрасного, с его точки зрения, ори щееся отчасти дальнейшим разви гинала, который заменял ему природу тием академизма X V I I века, отчасти и жизнь п который постоянно носился выросшее самостоятельно, под напо перед его глазами. Оттого так нежиз ром новых классических тенденций. ненны, так надуманны и так одно Лебрена уже забыли, и плафон в образны его пухлые, розовато-блеклые зале Геркулеса в Версале, написан Венеры и амуры,—чистейшие декора ный Лемуаном (1688—1737), кажется ции, полугобелены. Оттого они, несом настоящей красочной поэмой по сравне ненно, теряют теперь, когда их прихонии с лебреновскими потолками. Это— j дится видеть в рамах, на ряду с друакадемик - живописец, сильный, уве гимн картинами в музеях, вне их слуренный в себе, жизнерадостный. Его I жебного декоративного назначения. .Геркулес и Омфала" в Лувре—замет|Буше несравненно занимательнее и Еая веха в искусстве Ф. Но не один i лучше в своих ранних, скромно, без разакадемизм Лемуана изменился, при !вяэности написанных жанровых кар способился к новому времени, посвет тинах и еще более в портретах. Чем лел и расцветился: целая группа ху ближе к эпохе регентства, тем искус дожников, родившихся в последние ство скромнее, чем ближе оно к эпохе годы жизни Лебрена или вскоре после Людовика XV, тем оно распущеннее. его смерти, трактуют по новому ста Ватто — лучшее выражение стиля ре рые, затасканные сюжеты академиче гентства; самым ярким выразителем ской школы. Даровитая семья Ванлоо времени Людовика X V был несомненно с блестящим Карлом во главе (1705— Буше. Там—пастушеская идиллия, само 1765), семья Куапелей, с ее лучшими целомудрие, здесь—прямая развращен представителями Шарлем Антуаном ность, открытая, ничем не замаскиро (1694—1752) и Ноэлем Никола (1690— ванная. Ее нет только в портрете, не 1734), и такие мастера, как лемуановдающем для нее материала. Но и пор ский ученик Натуар (1700—1777) и уче трет сильно изменился со времен Риго ник последнего Пьер (1713—1789), уче и Ларжильера. О правде давно уже ник Карла Ванлоо—Луи Лагрене (1724— нет и речи. В лице Нолпье (1685—1766) 1805), или даровитейшие Де Труа и его зятя Токке (1796—1772) ХУШ век младший (1679-1752), Сюблейра (1699— (