* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки
141 Деятели СССР и Октябрьской Революции. 142 проживавшего в Смоленске (Шамовского). Эта книга ответила на вопрос, ко торый так мучительно вставал передо мною: чем объяснить крах и разложение народничества? Дело в том, что у меня завязались связи с некоторыми бывшими участниками народовольческих кружков в Смоленске. Они производили удручаю щее впечатление: стали форменными „обывателями", грызшимися между со бою и избегавшими какого-либо живо го дела, к которому так рвется моло дость. Чувствовалось, говоря словами Герцена, что они исповедуют „религию, из которой бог выехал, а церковная ут варь осталась". Под влиянием блестящей работы Плеханова я „самоопределился", еще точнее; я увидел выход в том, чтоб остаться „профессиональным револю ционером", но на почве истинно-револю ционного и в то же время глубоко-реа листического марксистского учения. Так я отмежевался от народничества, но те же „Наши разногласия" дали мне воз можность отмежеваться и от так назы ваемого „легального марксизма". Как раз в это время последнее течение стало очень заметным. Вскоре вышла извест ная книга П. Струве. Мода на марксизм стала почти повальной. Но чувствова лось, что для одних это дело всей их жизни, для других —скоропроходящая игра. Отличить тех и других было не трудно. Стоило только предложить от слов перейти к делу. А дело было одно— это перенесение марксистской проповеди в низы. В университет я приехал уже сложив шимся марксистом, поскольку это было доступно моему юному возрасту (18 л.). Год был бурный. В октябре умер Але ксандр Ш. Радикальное студенчество не стало носить по ием траура, подумывало об отказе от присяги Николаю II. Про фессор Ключевский, сказавший в Исто рическом обществе надгробный панеги рик в „бозе почившему", был освистан на первой же лекции. Разумеется, я угодил в „число драки" и был выслан на родину. Впрочем меня вскоре вернули, но я попал на заметку а Охранном отделении, и впоследствии меня часто арестовывали при тех или иных студенческих историях, хотя бы я в них и не участвовал. В первый же свой студенческий год я познакомился с ря дом марксистов и уже с весны 1895 г. был привлекаем к работе в периферии по технической части (первое выполнен ное мною задание состояло в покупке по аптекам глицерину для гектографа). С тех пор, в течение тридцати лет, я ни когда не покидал рядов нашей партии, все время принадлежа к тому крылу ее, которое получало в истории назва ние ^большевистского". Оформление та кой моей позиции началось как-раз с 1895 года. Летом этого года мне попал в руки сборник „Материалы к характе ристике нашего хозяйственного разви тия". Из ряда авторов этого сборника я выделил одного—К. Тулина (впослед ствии я узнал, что это был В. И. Ульянов), Его статья—„Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве",—как раз оказалась тем про изведением, в котором я нуждался для ясного и глубокого теоретического от вета на все сомнения, какие еще у меня оставались. Тонкое развенчание „легаль ного марксизма", чеканное отмежевание от эпигонов народничества и вместе с тем признание „лучших сторон старого русского народничества, к которым в некоторых отношениях примыкает марк сизм" (стр. 2 сборника, И т.)—это было как-раз то, к чему ощупью и не со всем отчетливо склонялся я сам. С этой поры „Тулин" стал моим светочем, учи телем, авторитетом. Я зорко следил за его работами, познакомился с его био графией и с участью его брата А. И. Ульянова и в общем и целом разделял все его взгляды.Моя партийная работа проте кала, в перерыв с неизбежными арестами и высылками на родину, в Москве иСмоленске, где я с'организовал небольшой кружок рабочих на катушечной фабрике. Если не ошибаюсь, это был первый ра бочий кружок в Смоленске. В Москве я работал в подпольных кружках с целым рядом лиц; в числе моих товарищей по аботе были В. В. Боровский, В. В. (известный статистик), Н. Н. Й[митриев Розановы (последний впослед и В л. Н. ствии очень видный меньшевик), Н. М. Петровский (умер членом коллегии НКЗ в 1918 г.), В. С. Бобровский, Шомет, Кириллов, Блинов, ветеринарный врач Никитин и многие другие. Эти кружки были, в сущности, пред-исторяей пар тийной работы в Москве. В эти годы я перевел на русский язык Туна и „Ком мунист. Манифест" Маркса, п . С. Ангар ский и его брат В. С. Клестов издали их на гектографе и мимеографе. По окончании университета в 1900 г. я це ликом перешел на положение профес сионального революционера. В 1901 г. я был избран в члены моек, комит. РСДРП, работая в нем спокойным Бау маном, Хинчуком, Н. Л. Мещеряковым, с очень ярым впоследствии меньшеви ком-ликвидатором С. Л. ВайнштеЙномЗаездиным, с В. В. Гурви ч-Кожевниковой, Г. И. Окуловой и др. Нечего добавлять,