* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки
93 Деятели СССР и Октябрьской Революции. 94 Светлым пятном мелькнула фигура учи платно, по заведенному тогда порядку. теля русского языка Баврина, который за Работа была тяжелая. И рабочий день короткий период (какой-нибудь год—два) был длинен, и в праздники приходилось влюбил меня в русскую литературу, при работать наравне с буднями, пользуясь вязал меня горячей любовью к Пушкину только выходными днями-А кроме длин и Лермонтову. От бавринского периода ного рабочего дня, скоро появились ноч протянулись какие-то нити к моей начи ные дежурства. День и ночь. Хозяин танности детского периода. Баврин точно аптеки был суровый немец, грубо к нам, полил живительной влагой посеянные и ученикам, относившийся. Он, правда, да засохшие семена- Оказалось, что я для вал прекрасную школу своего дела. Он своего возраста дьявольски много читал, учил работать быстро, чисто, аккуратно, знаю и понимаю. Уже тогда я стал об четко, внимательно. В позднейшее время наруживать некоторые, как бы сказать, я уже не встречал такой аккуратной ра „сатирические" наклонности. Мы стали боты, как у него. Но был он груб, с издавать рукописный ученический жур презрением относился к русскому наро нальчик, где я в стихах вышучивал кое- ду, беспрестанно упоминал в разговоре каких педагогов. Стихи были, конечно, со своими немецкими приятелями о „рус ских свиньях", что меня крайне возму неважные. Чем быстрее я рос умственно, тем не щало. стерпимее казалось мне пребывание в Однажды он ударил одного ученика, гимназии. Главное, угнетала принижен и мы из солидарности забастовали. За ность, бесправность, постоянное ожида бастовки нашей он даже не заметил, ние какой нибудь грубости, издеватель ибо нашего брата было—хоть пруд пру ства, наказания. В журн. „Прожектор" ди. Зато я обогатился здесь новым ощу за 1926 г. я написал статью „Письмо на щением—желанием дать отпор эксплоародину", где бегло нарисовал кусочек таторам и угнетателям, издевающимся школьной моей жизни и переживаний. над работниками. Я стал рваться из школы на волю. Род Мы вдохновили одного товарища на ные не препятствовали, и я в один пре писать в местную самарскую газету красный майский день почувствовал себя статью под названием „Белые рабы"— свободным от школы. о жизни работников аптеки. Статья была Около этого времени умерла моя мать. напечатана. Около этого же времени я Умерла она в больнице для душевно познакомился с людьми, которые ввели больных. Это была тихая, болезненная меня в социал-демократический кружок. женщина, забитая отцом и, в сущности, Там нам рассказывали о златоустовском им же сведенная в сумасшедший дом. На расстреле рабочих, там мы начали читать ее глазах он путался с кухарками, кухар Искру". Я стал оказывать посильные ки издевались над матерью, глумились услуги (технического характера) партии. над ее религиозными чувствами. Самым С этого времени (1903 г.) я и считаю ярким проявлением болезни матери была себя членом партии. боязнь, что ей в комнату хотят насиль После Самары начался период скита но повесить иконы. „Снимите иконы!"— ния по аптекам (Обоянь, Челябинск), за вопила она, кидаясь к пустым углам кончившийся Екатеринбургом (1904 г.). больничной палаты. Некоторую роль в Здесь я скоро познакомился с больше болезни матери сыграло одно семейное виками. Сначала меня использовали толь событие. Кажется в год моего рождения ко технически. Аптека, где я служил, из дома нашего убежала сестра, приняла была очень удобна и для хранения всякой православие и постриглась в монашенки. нелегальщины и для встреч с нелегальны Мать была надолго потрясена этой исто ми работниками. На мое имя получалась рией, небывалой в еврейском мире. Ино переписка из-за границы и иная. Приез гда маленьким мальчиком я посещал жавшие из разных мест партийные ра сестру в монастыре- А недавно она почти ботники являлись в аптеку и от меня старухой приезжала ко мне. Монастырь получали адреса явок. Вскоре я позна закрыт, и ей надо начинать после 40 лет комился и с видными уральскими пар монашества новую жизнь. тийными работниками. Однажды я решил Начались первые годы моей самостоя сам пойти по одному из тех адресов, тельной жизни. Вполне самостоятельной куда направлял других. Там я познако ее нельзя было назвать. Правда, я изба мился с Марией Оскаровной Авейде вился от гимназической казенщины и (весною 1919 г. расстреляна Колчаком попал в поток вольной жизни. НОЙ еще за подпольную работу) и высказал ей мое не мог зарабатывать себе самостоятель желание более близко связаться с орга но кусок хлеба. Поступил в Самаре уче низацией и войти в кружки для изучения ником в аптеку. На первых порах бес программы партии. Авейде направила в