* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

551 АВТОБИОГРАФИИ РЕВОЛЮЦИОННЫХ ДЕЯТЕЛЕЙ 70— 80 ГГ. 552 все потеряно, что идея, воодушевлявшая нас, будучи жизненной, не погибнет и найдет себе новых продолжателей. Теперь же оста­ валось лишь с честью нести выпавший на долю крест и не поддаваться унынию. Это тоже своего рода борьба, она поднимала дух и спасала от пагубного в тюремных условиях настроения безнадежности. На 3-м году моего предварительного заключения, когда я привозился из кре­ пости в Дом предварительного заключения для ознакомления с следственным мате­ риалом, я принял участие в 1-й попытке побега, организованного Коваликом и Вой­ наральским, но от участия в следующей их попытке, по зрелом размышлении, уже отказался из опасения, при моем расстроен­ ном долгим сидением здоровье, оказаться в тягость моим товарищам на воле, бежать же за границу я не хотел. За все время предварительного заклю­ чения в крепости я имел лишь одно сви­ дание с братом-студентом, которого тот добился с превеликим трудом в конце 77 г, И только с переводом на время суда в Дом предварительного заключения я получил свидание с своей невестой А. Д. Кувшинской, содержавшейся тут же, да 2—3 сви­ дания с Перовской. Здесь я впервые прибег к речи, от которой совершенно отвык, пере­ забыв даже самые обыкновенные слова, 12 февраля 1878 г, в церкви Дома предв. закл., вопреки моим уговорам не связывать свою судьбу с моею, состоялась моя свадьба с А. Д. Кувшинской, которая, уже будучи освобожденной после суда, добилась раз­ решения на нее лишь благодаря своей настойчивости и энергии. Последние 8 месяцев в крепости были прожиты нами в сравнительно лучших условиях. Мы получили возможность сооб­ щаться на общих прогулках в крепостном дворе. Это позволило нам составить нечто в роде завещания „товарищам по убежде­ ниям", оканчивающегося призывом: „... Мы завещаем нашим товарищам по убеждениям итти с прежней анергией и удвоенной бодростью к той святой цели, из-за которой мы подверглись преследова­ ниям и ради которой готовы бороться и страдать до последнего вздоха" Это обращение за нашими 24 подпи­ сями было напечатано в нелегальной „Об­ щине". Незадолго до отправки в дальние края мы пережили 2 голодовки, по 3—4 дня каждая. Первая возникла из-за слухов, будто при отправке централистов в харь­ ковские тюрьмы они были наказаны розгами. Из опасения быть подвергнутыми тому же наказанию, мы решили: „Лучше смерть, но не этот позор". Вторая голодовка была объявлена по сочувствию к голодающим Тютчеву и его товарищам, которые, будучи подследственными, добивались тех же льгот, какими пользовались осужденные. В июле 1878 г. был совершон обряд заковки в кандалы, после чего я, вместе с другими каторжанами (Брешковская, Синегуб, Тимофей Квятковский и др.), в ночную пору, со всевозможными предо­ сторожностями был отправлен особым поездом, вместе с житейцами *), в Сибирь, куда за нами последовали и наши жены, моя и Синегуба, привезенные особо из Литовского замка, куда они предварительно перед отправкой были заключены. Путь от Петербурга до Иркутска совершен был отчасти по железной дороге (от Петербурга до Нижнего-Новгорода) и по воде на барже (от Нижнего до Перми и от Тюмени до Томска), а ,все остальное многотысячное расстояние—на лошадях под охраной жан­ дармов, во главе с ротмистром Петровым. Захворав перед Иркутском тифом, я был привезен в Иркутскую тюрьму в бессозна­ тельном состоянии, где и вынужден был от партии отстать. Ротмистр Петров, не желая, очевидно, лишаться лишней тысячи рублей, обещанной ему, как говорили, за благополучную доставку каждого из нас на Кару, настойчиво уговаривал мою жену продолжать путь. За решительный отказ он отомстил сообщением по начальству, что Чарушина, оставшись в Иркутске, под­ готовляет побег мужу. Вероятно, благодаря этому, несмотря на настойчивые требования лечившего меня доктора Рейхмана снять с меня на время тяжелой болезни кандалы, они не снимались и были сняты лишь тогда, когда началось выздоровление. Тиф меня возродил: та одурь и безраз­ личие, которые у меня были, как следствие одиночного заключения, совершенно прошли, и мое жизнерадостное настроение, несмотря на исключительную обстановку, восстано­ вилось. Благодаря этой задержке на Кару нас доставили лишь в ноябре 78 г. уже иркут­ ские жандармы, возглавляемые майором Халтуриным. Не совсем при обычных условиях нача­ лась моя каторжная жизнь. Приехав на Кару уже после 9 час. вечера, когда доступ в тюрьму совершенно прекращался, поезд наш остановился у комендантского дома, куда мы и были приглашены комендантом, полковником Кононовичем. За чаем как-то само собой завязался оживленный разговор на общеполитические темы, который показал нам, что в лице карийского коменданта мы будем иметь человека несомненно умного и образованного, не настроенного враждебно к нам, политическим каторжанам. Пригласив затем нас к ужину, Кононович просил меня *) О с у ж д е н и е на житье в Сибири, с лишением не­ которых прав и преимуществ. В. Фигнер.