* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

537 В. Ф. ЦВИЛЕНЕВ. 538 чаянно прострелила себе руку,—положил начало моей медицинской практике. Хотя по инструкции она ссыльным запрещалась, но в виду того, что окружной врач по­ стоянно находился в разъездах, а фельдшер был совершенный невежда, исправник впол­ не терпимо относился к моей практике, а окружной врач оказывал всякое содействие, снабжая меня лекарствами, инструментами, книгами. Мне же было приятно оказывать помощь крестьянскому населению, которое запросто ко мне начало обращаться, сна­ чала малышовское, а потом и соседних деревень. Это вносило много оживления в нашу жизнь: завязывались знакомства с населением без всякой натянутости в отно­ шениях. Среди этих повседневных хлопот проходили дни за днями. Только изредка получались известия от товарищей с Ка­ рийской каторги и из отдаленных мест ссылки. Отовсюду неслись жалобы на ужас­ ные условия жизни, на недостаток казен­ ных пайков на Каре, на бедствия сослан­ ных к якутам. Сборы денег среди ссыль­ ных же не давали чего-нибудь существен­ ного. Приходилось обращаться к старожилам, и при их участии явилась возможность от времени до времени посылать деньги на Кару. Среди наших знакомых были ссыль­ ные поляки 63 года, которые сочувство­ вали революционному движению в России; особенно широкую и разностороннюю по­ мощь прибывшим и иногородним полити­ кам оказывали наши знакомые — семьи Маевских и Германа. Наша мирная жизнь скоро нарушилась появлением в Сибири генер. Русинова. Этот чиновник и жандарм душой, командирован­ ный для ознакомления с бытом ссыльных политических в Сибири, свел всю свою роль к тому, что сотни ссыльных под его вли­ янием были усланы в Якутскую область. Лич­ но я чуть не подвергся этой участи за то, что меня общество крестьян выбрало попечите­ лем школы; спасло меня только то, что я был по суду сослан, а не даминистративно. Этому делу придали значение особое: в этом вла­ сти усмотрели пагубное и „вредное влия­ ние" мое на население. Генерал-губернатор, граф Игнатьев, объезжая пределы Иркутской губернии, заехал в Балаганск, собрал в во­ лости сход крестьян и, в присутствии упо­ мянутого Русинова, разъяснял крестьянам об опасности избрания такого человека, как .государственый преступник", попе­ чителем в школу. После его речи бывший мой хозяин, Иван Лукич Соколов, сказал: „Мы этого ничего не понимаем, а знаем, что он хороший человек, поэтому общество и приговор подписало об избрании Цвилинева попечителем". Этим весь инцидент и закончился. Я получил только угрожающее устное предупреждение от Русинова, что впредь за такие поступки я буду выслан в Якутскую область. Приезд Русинова всетаки для нашей колонии обошелся высыл­ кой трех или четырех товарищей в Забай­ калье. Осенью 80-го года осужденные с нами вместе централисты были отправлены пар­ тией на Кару. Однажды, 8 февр. 82 г., я получаю из Читы письмо и не верю своим глазам: почерк Петра Алексеева, осужден­ ного на десять лет в каторгу, идущего из центральной харьковской тюрьмы на Кару доживать там последние годы каторги; зна­ чит, он выдержал эти долгие годы ужасных, нечеловеческих условий каторжного цент­ рала. В письме заметно то чувство одино­ чества, которое рождается за время зато­ чения и растет до размеров нестерпимой тоски. Он пишет: „Я чувствую себя одино­ ким среди людей. С тех самых пор, как я встретил впервые все ваше семейство, уви­ дел товарищеское отношение друг к дру­ гу, слегка понял их и полюбил всех, полю­ бил вас помимо вашего желания и полюбил, признаться, всей силой своей души, ни­ сколько при этом не заботясь о взаимном расположении, и с самых тех пор я не встречал таких людей, не сходился с ними и в силу уже моего положения не мог встретить, не могу встретить и, следова­ тельно, привязаться. Я все это время был совершенно изолирован от всего живого, от всего действительного. Приходится жить одним прошлым, сохранять лишь одно старое, давно минувшее и таить в сердце все то, что кануло в вечность, что сдано в архив прошлого". Это чувство одиноче­ ства его преследовало и после выхода на поселение в Богаянтайский улус. Его пере­ водили из улуса в улус, что, как он писал, не давало возможности что-либо предпринять для заработка себе пропитания. В 1891 г. он был зарезан с целью грабежа двумя яку­ тами, напавшими на него, когда он ехал вер­ хом в Якутск. Власти вначале полагали, что он бежал. В Симферопольском отделении .Центр-Архива" я видел документ жандарм­ ского управления (Архив № 6, за 1891 г., стр. 62), где говорится о розыске бежав­ шего из Батуруского улуса Якутской об­ ласти Петра Алексеева, осужденного в марте 1877 года в каторгу на десять лет. В доку­ менте автор его прибавляет, что Алексеев произнес на суде речь, которая .считалась излюбленным орудием" для пропаганды и далее, что .Алексеев происходит из простого звания, обладает природным умом и пред­ ставляет собой вполне законченный тип ре­ волюционера-рабочего". Эта жандармская характеристика показывает, какого силь­ ного противника продолжало видеть само­ державное правительство в Петре Алексееве до самой гибели его. Весной 1885 года приехала к нам про­ ездом на Кару к своей дочери Анна Ва-