* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

493 А. А. ФЯЛНППОН. 494 предварительного заключения, где я про­ сидел вплоть до вручения мне обвинитель­ ного акта. Жизнь в Д. П. 3. показалась мне после крепости одним удовольствием. Много света, можно было из окна наблю­ дать гуляющих, чаще давались свидания, на которых можно было разговаривать о чем угодно. В октябре 1882 г. мне был выдан обви­ нительный акт, в котором я предавался с.-петербургскому военно-окружному су­ ду для рассмотрения нашего дела, которое квалифицировалось по 2 части 250 ст. Обви­ нительный акт впервые раскрыл мне кар­ тину, которую впоследствии прекрасно на­ рисовал Щеголев в названной статье в „Красном Архиве" Из всех подсудимых я виделся только с подсудимым Прокофием Самойловым. Никого другого я не только не знал, но и не видел. Мой товарищ, сослуживец А. Ива­ нов, был привлечен только потому, что Самойлов показал на следствии, что Нечаев сказал ему так; „Ищи на поро­ ховом заводе Иванова или Филиппова — это все равно". Вот за это-то „все равно" Иванов и попал на скамью подсудимых, как излага­ лось в обвинительном акте. Но новей­ шие исследования проф. Щеголева доку­ ментально установили, что все дело воз­ никло вследствие предательства Л. Мир­ ского. В обвинительном же акте дело изла­ галось так, как будто оно возникло вслед­ ствие того, что были расшифрованы письма, отобранные при арестах у Желябова и Перовской. Полный текст этих писем при­ веден в той же статье Щеголева. При первых допросах никто из солдат не признавался и только впоследствии, под давлением и угроз и личных ставок, со­ знались. Мне известны некоторые совер­ шенно излишние разговоры Мирского с ря­ довым Юшмановым, о которых последний так и не поведал прокурору. Слабее всех оказался Кир Вызов. Из обвинительного акта я впервые узнал, что Бызовым был оговорен и мой товарищ по службе на за­ воде, Емельянов, который решительно ни­ чего не знал о сношениях равелина с волей, так как я ему об этом не говорил. Правда, несмотря на оговор, к суду он привлечен не был, и о его дальнейшей судьбе я ни­ чего не знаю, но арестован был и он. К следствию, кроме меня и Иванова, привлекались еще Глуховской и Емельянов. Что касается первого из них, то должен сказать, что мне он решительно незнаком, и я даже не знаю, где он жили служил. Отделение по охране порядка и обществен­ ной безопасности в Петербурге решительно ошибалось, думая, что Глуховской был близко знаком с отставным прапорщиком Люстигом и сыном подполковника Бого­ родским *). Глуховской никогда не был у Люстига, да и Богородский едва ли знал его, так как тогда бы я, конечно, тоже знал его. Емельянова же Мирский видел только в те дни, которые он прожил у меня на квартире. У Люстига Емельянов не бывал, Попытки Мирского завязать сношения с волей делались дважды через Кира Бызова и Григория Юшманова, но оба раза не­ удачно, потому что Мирский не мог указать, как следует, моего адреса, О попытке Юшманова найти меня я знаю от него лично, но при следствии он об этом умолчал. Степан Ширяев бывал у нас на заводе много раз, а потому мог более точно указать мой адрес Самойлову, который и доставил письмо на завод, как об этом уже рассказано. Сношения Нечаева с волей обрывались несколько раз, по крайней мере Дубровин **) восстанавливал их 2 или 3 раза, мне же пришлось оказать ему услугу в этом отношении только один раз. Вскоре после выдачи обвинительного акта я был опять перевезен в Петропавловскую крепость, в которой нас и судили. Заседа­ ние суда состоялось в начале декабря 1882 г., если не ошибаюсь, в Екатеринин­ ской куртине. Здесь, на суде, я впервые увидел всю команду, охранявшую Алексеевский равелин, а затем превратившуюся в верных и преданных Нечаеву друзей. Первое впечатление, произведенное на меня этими людьми, было очень благоприятное. Особенно мне понравились Юшманов и Штырлов. Дубровина защищал пр. пов. Марголин, Штырлова—Александров, меня и Иванова—офицер по назначению, а всех остальных — один кандидат на судебную должность. Обязанности прокурора исполнял воен­ ный прокурор Маслов. Свидетелями яви­ лись, если не считать вызванного мною КаЙгородова, исключительно рядовые той же местной команды, к которой принад­ лежали и подсудимые. Все они были уже раньше осуждены военным судом в дис­ циплинарный батальон. Никто из бывших жандармских унтер-офицеров в качестве свидетелей вызван не был. Ни в обви­ нительном акте, ни при допросах свиде­ телей вопрос об организации побега № 5 не поднимался. Все подсудимые на вопросы виновности ответили отрицательно. Прежде всего су­ дом была установлена виновность Дубро­ вина и моя; сделать это было очень легко, так как мы были оговорены нашими же товарищами по скамье подсудимых. О предательстве Мирского судьи тоже, кажется, ничего не знали. Во время до¬ *) „Красный Архив", » 5, ст. 181. *•*) Студент-медик, знакомый Исаева, через к о т . Ширяевым была переслана первая записка Н е ч а е в е . В. Фигнер.