* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

389 Л), л. с А Ж И Н. 390 стриг бинты. Всего заготовили больше двух пудов и послали на театр военных действий. Спустя года два отец узнал, что все это где-то пропало, а втихомолку он говорил, что интенданты продали францу­ зам, а наши солдаты вместо корпии и бин­ тов употребляли сено и мочало. В начале 1856 г. мы переехали в Буй Костромской губ., где с осени я поступил во второй класс уездного училища, а затем года через полтора переселились в Солигалич, откуда весною 1858 г. отец повез меня в Питер для поступления в Технологический инсти­ тут, куда и был принят осенью после экза­ мена из арифметики (первые 4 правила простых чисел и обыкновенных дробей), грамматики (общ. понятия) и закона божьего (краткая история и молитвы). Мне шел тринадцатый год, и за все это время я не читал никакой книжки, кроме учебников. Летом и зимою проводил время на улице, во дворе, на огороде. Игра в мяч, в го­ родки, в карты, бабки, запускание змейков и пр. с соседями-ребятами. Знакомства с детьми помещиков или чиновников у меня не было. Технолог, инстит. был тогда за­ крытым учебным заведением с шестью клас­ сами: первые три приготовительные, обще­ образовательные, а последние специальные, где изучали высшую математику, механику, химию и пр.—готовили механиков и хими­ ков. В низших классах господствовала „зу­ брёжка", хорошо проходили низшую ма­ тематику, а остальное очень поверхностно. Состав учеников-в роде уездного училища: дети мещан, ремесленников, среднего ку­ печества. Учебной частью заведывал инспек­ тор, а воспитательной полицмейстер с над­ зирателями. Последних считалось около двадцати человек, и все они были из заслужен­ ных унтер-офицеров. Во главе стоял ди­ ректор, генерал из горных инженеров. Пер­ вые два года пребывания в институте ма­ ло чем отличались от уездного училища: та же грубость, некультурность, похаб­ щина, воспитатели частенько прибегали к порке. Вообще между институтом и кадет­ скими корпусами или бурсой существовало большое сходство. Но вот в 1860 году у нас появился учитель русского языка—А. Н. Моригеровский, который очень скоро на­ чал антирелигиозную пропаганду среди учеников 3-го класса. Это тотчас же стало известно всем, и потому его вечерние за­ нятия стали посещать ученики других клас­ сов. Со временем он начал задевать и по­ литику. Начальство узнало, всполошилось, и скоро его убрали, но тем не менее он разбудил нас. С этих пор начались столк­ новения с нашим начальством, в которых я всегда принимал самое горячее участие, а иногда бывал и зачинщиком их. Один из молодых учителей, математик М. А. Кра'сновский говорил мне: „Вам не миновать катйрги", но говорил это любовно, мы симпатизировали друг другу.1861 и 1862гтбыли знаменательными годами: освобожде­ ние крестьян, их волнения и бунты, сту­ денческие волнения Петербургского уни­ верситета, арест Чернышевского и приоста­ новка „Современника" и „Русского Слова", прокламация „Молодая Россия", петербург­ ские пожары. Все эти события волновали и меня с товарищами. Мы впервые услы­ хали имя Николая Гавриловича Черны­ шевского, и с этого времени я начал учить­ ся на нем, стал поку.тать старыё книжки „Современника" со статьями его и посте­ пенно в течение нескольких лет приобрел этот журнал за все годы его деятельности. В 1863 году институт реформировали, сде­ лали высшим учебным заведением, нас вы­ пустили на квартиры, мы стали студента­ ми. Поступление в институт было свободное, без экзаменов, и потому комплект учащихся поднялся сразу с 270 человек до 700. По­ ступило очень много поляков, которые через год ушли в восстание отчизны. Вскоре организовалась студенческая касса: я был выбран кассиром и депутатом курса. Тогда же я организовал литографирование лекций и продажу их по себестоимости В институте была небольшая типо-литография для своих нужд, часть которой дирек­ тор отдал в мое распоряжение для лито­ графирования лекций. Около меня сфор­ мировался небольшой кружок, и было ре­ шено печатать запрещенное соч. Бюхнера .Сила и материя". Однако, это скоро про­ валилось, благодаря доносу в Ш Отдел. У одного товарища при обыске нашли склад листов книги, его арестовали. У меня ни­ чего не нашли, и я отделался легко. Судил нас старый сенат. Случайно я познакомился и вошел в кру­ жок офицеров-артиллеристов и генераль­ ного штаба. Кружок занимался самообра­ зованием и распространением запрещенных сочинений. Некоторые из них, и я в том числе, днем занимались в школе с подрост­ ками, а по вечерам иногда приходили рабочие с какого-то завода, с которыми велись беседы — легальные на житейские темы. Все они были горячие последователи Чернышевского, как и я. Тогда же я пы­ тался устроить кооперативную лавочку,что было совершенной новостью. Незадолго до выстрела Каракозова я познакомился с Ху­ дяковым и вместе с своим товарищем Левенталем вошел' в его группу. Вскоре после 4-го апреля (покушение Каракозова Александра II) арестовали Худякова и Левенталя (умер в крепости), а я спасся тем, что за неделю уехал за город на урок, и полиция тщетно меня разыскивала. Мне пришлось скрываться больше года, и только в 1867 г. осенью я снова поступил в ин­ ститут. После каракозовского выстрела 13»