* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

251 АВТОБИОГРАФИИ РЕВОЛЮЦИОННЫХ ДЕЯТЕЛЕЙ 70 80 ГГ. 252 нялся всецело обработкой антропологиче­ ских, этнографических и стати стических материалов, собранных ранее в Якутской области им самим и некоторыми из его товарищей по ссылке. Михайлов, Адриан Федорович *). Родился я 5 августа (ст. ст.) 1853 г. в ст. Полтавской Куб. обл. Тогда, насколько помнится, эта часть области, заселенная потомками переселенных сюда Екатери­ ной Н-й запорожцев, называлась .земля Черноморского войска*. Мать умерла, когда мне было 4 года. Я помню только картину ее смерти. Следов ее влияния на меня память мне не сохранила. Не то—отец. Его потерял тоже рано. Мне было 10 лег. Но эти пять—шесть лет, между смертью мате­ ри и смертью отца, свежи в моей памяти. Когда впоследствии, довольно рано, я про­ чел некрасовского „Филантропа", я поду­ мал: „А ведь это он, мой отец; и „в про­ виантской комиссии" он служил и, служа у этого источника всяких благ, покупал свою провизию". Была и эта полоса в жизни отца. „Правдолюб" былых времен, „обли­ читель", он везде был не ко двору, и эти пять—шесть лет жизни с отцом являлись кочеванием с места на место. Первой оста­ новкой после стан. Полтавской был Ста­ врополь-Кавказский. В мою память эта остановка врезала такую картину: я—восьми­ летний мальчуган—на площади в толпе. По площади проходит какая-то воинская часть, но не с музыкой и залихватскими песнями, на что так любили смотреть обыватели, нет: солдаты шли молчаливые, сосредото­ ченные, хмурые. „Куда идут солдаты, от­ чего они такие?", обратился я к стоящему около „дяде" в чуйке. „В Масловом Куте крестьяне бунтуют. Солдаты идут усмирять. Сам губернатор поехал", недовольно бур­ кнул дядя. Придя домой, я обратился с расспросами к отцу. Он сидел и читал. Оторвавшись от чтения, он долго, внима­ тельно и хмуро рассматривал меня. „Тебе еще рано: вырастешь—узнаешь", наконец, сказал он. „Вырастешь, Саша, узнаешь", впоследствии прочел я и вспомнил отца. Загадка так и осталась для меня загадкой, но разгадка пришла сравнительно скоро. В Ставрополе отец продержался недолго. Из-за раскрытия какой-то „неправды" он— „беспокойный человек", был переведен для „пользы службы" в Георгиевск—гиблое захолустное место, где свирепствовала ма­ лярия. Часть местного кладбища называ­ лась—кладбище коллежских ассесоров: в Георгиевск переводили неугодных чинов­ ников с производством в коллежские *) Автобиография иаписаяа в мае 1926 г. в г. Р о ­ стов е-на-Дону. ассесоры Здесь они и погибали, недолгопробыв в этом, дававшем тогда дворянство, чине. В Георгиевске умер отец. Я в это время заканчивал Георгиевское уездное училище. Через несколько дней после смерти отца училище посетил дирек­ тор Ставропольской гимназии, объезжав­ ший подведомственные ему учреждения (директора гимназий в то время исполняли обязанности и директоров народных учи­ лищ). Смотритель училища вызывал для на­ чальства учеников, конечно, на показ. Был вызван и я.Директор, тип благожелательного' самодура тогдашних времен, остановил по­ чему-то на мне внимание и по окончании урока подошел. „Ты кончаешь училище, хочешь в гимназию?"—спросил он. Я, ко­ нечно, „хотел".—„Он только что потерял отца, средств никаких", вставил смотритель. „Ну, это мы устроим", сказал директор, и обращаясь уже ко мне, добавил: „Поезжай в Ставрополь и обратись прямо ко мне". И вот я, сопутствуемый старшей сестрой, единственным оставшимся около меня близким человеком, опять в Ставрополе. Являемся прямо на квартиру директора; гимназии. Он дает сестре ^акую-то бу­ мажку. И я водворяюсь в пансион при гимназии. Пансион при Ставропольской гимназии оказался очень своеобразным учреждением. Гимназия эта была в то время единствен­ ной на всем северном Кавказе. Сюда сво~ зили жаждущих ученья со всего огромного края. И вот для них-то и был организован пансион при гимназии. В мое время в нем было свыше 300 пансионеров. Из них больше половины были горцы. Помню, во втором классе я застал оставшегося на второй год женатого горца. При таком составе пансиона начальству не приходи­ лось уже думать о дисциплине. Каникулы: перехода из первого во второй класс я провел на Черноморском побережьи Кав­ каза. Шестидесятилетняя война—„покорения Кавказа"—только что закончилась. „Непо­ корные" горцы, т.-е. не желавшие принять „подданство", были выселены в Турциюименно через это Черноморское побережьеЧасть их пыталась вернуться на свои пе­ пелища. Происходили стычки с ними. И побережье оставалось на военном положе­ нии. В крепостцах, укреплениях, станицах стояли воинские части. Командный состав вел ужасную жизнь: беспробудно пили, играли в карты. Немногие, не желавшие опускаться, спасались в чтении. К моему времени у них составлялись и накоплялись, библиотечки. Именно у одного из обла­ дателей такой библиотечки я и провел первые гимназические каникулы. Войдя в комнату, как одержимый страстью читательства, прежде всего ощупал глазами комнату по части книг. В моей памяти не у