* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

167 АВТОБИОГРАФИИ РЕВОЛЮЦИОННЫХ ДЕЯТЕЛЕЙ 70—80 ГГ. 168 тельно знал, поставил мне по первой — 5, а по второй — 4. Как ни была плоха моя теория, но я все же и теперь думаю, что она представляла небольшой шаг вперед в науке тогдашнего времени. Впрочем половину или больше времени, свободного от посещения лекций, я тратил на ознакомление с тогдашней жизнью мо­ лодого поколения и с новыми идеями то­ го времени. Уже тогда образовались особые радикальские кружки в разных городах, но они очень мало занимались практическою работою в революционном духе, и я в то время ими мало интересовался. После поль­ ского восстания в 1863 г. движение 60-ых годов, как мне казалось, начало утрачивать свою яркость. Одну из главнейших причин этого я видел в том, что молодежи при­ шлось окончательно решить вопрос, на чью сторону она должна встать,—на сторону ли поляков, желающих завоевать свою сво­ боду, или вместе с русскими, настроенными патриотически против поляков, не давать повстанцам возможности убивать своих со­ граждан, служащих в действовавших рус­ ских войсках. Молодое офицерство уже заколебалось и, несмотря на свои часто ультра-радикальные взгляды, не решилось изменить присяге, т.-е., им казалось, своему отечеству. Я не скажу, что этот, конфликт мнений проявлялся вполне ясно, но дело походило на то, как во время войны с Япо­ нией, когда социалистические партии реша­ ли, что это война не наша, а русского царя, некоторые же из радикалов и даже социа­ листов, быть может после более или менее долгих колебаний, решили не уклоняться от войны и тем не дать возможности японцам громить Россию. Разумеется, кроме указан­ ной, были и другие причины ослабления радикально - революционного духа среди интеллигенции. Во всяком случае к началу семидесятых годов уже замечается упадок в настроении русской интеллигенции. В 1868 г. я, желая главным образом пере­ менить место, отправился в Киев и там за­ писался вольнослушателем в Киевский уни­ верситет, а в 1869 г. выдержал экзамен на степень кандидата математических наук. Не успев получить диплома, я и некоторые другие бывшие студенты Киев. унив. полу­ чили предложение управляющего акциз­ ными сборами Волынской губ. поступить к нему на службу, как нам было известно, для искоренения, главным образом, взяточ­ ничества среди чиновников. Я принял пред­ ложение и занял должность помощника надзирателя в Старо-Константинове. Но так как мысли мои были заняты обществен­ ными вопросами, то я по истечении годич­ ного срока службы вышел в отставку. Упадок активности среди интеллигентной молодежи для меня тогда представлялся вполне ясным, и я очень обрадовался, встре­ тив Ивана Дебогория-Мокриевича, брата из­ вестного революционера Владимира, кото­ рый собирал молодых людей для переселе­ ния в Северо-Американские Штаты и наса­ ждения там коммунистической жизни. У нас было несколько собраний, на которых об­ суждался вопрос об образовании нашей коммуны, и выделены были три делегата: Мачтет, будущий писатель, Речицкий, быв­ ший революционер 60-ых г., и учитель гим­ назии Романовский, которые должны бы­ ли немедленно ехать в Америку и искать место для коммуны. Они отправились сра­ зу в малонаселенные западные штаты, но там с ними произошло несчастие. Пробуя свои ружья, кто-то, Мачтет или Речицкий, кажется последний, как-то тяжело ранил Романовского. Американская община, куда они явились после выстрела, судила их, но оправдала и даже несколько дней под-ряд приглашала их в свои дома. Романовский же вскоре после ранения умер. Описанное событие, может быть, было последним ударом, но кружок наш, заметив некоторое оживление в интеллигенции, стал сомневаться в пользе переселения в Аме­ рику и, мало-по-малу, всем своим составом перешел на революционную работу в Рос­ сии. В последнее время существования кружка, еще до распада его, я был избран Мглинским земством Черниговской губер­ нии мировым судьей, а затем судьями — председателем съезда мировых судей и ме­ сяцев восемь исполнял эти новые обязан­ ности до получения бумаги о неутвержде­ нии меня Сенатом в должности мирового судьи. Предоставило мне эту должность только что вновь избранное, по инициативе Байдаковского, крестьянское земство, сме­ нившее прежнее крепостнического напра­ вления. Уже самый выбор меня вызвал по­ дозрения крепостников, а затем характер моего „судейства" вызвал еще большее раз­ дражение с их стороны. Однажды ко мне пришли несколько крестьян жаловаться на одного ростовщика-еврея, что он вторично взыскивает с них долг, уже не на основа­ нии их первоначальных расписок, а по ми­ ровой записи, заключенной у крепостникасудьи, моего предместника, по которой они соглашались уплатить ему в общем поря­ дочную сумму. Я сначала недоумевал, что могу сделать против мировой сделки, за­ ключенной у мирового судьи и потому не допускавшей по закону свидетельских по­ казаний для ее опровержения. Но, рассмо­ трев дело, я увидел, что не было никакого искового прошения со стороны истца, а просто он и ответчики заключили, вместо крепостного акта, сделку в суде. Поэтому я вынес решение, что в законе не указаны, как неопровержимые документы, равные нотариальным актам, сделки за подписью мирового судьи, и потому должны быть