* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

S9 в. К. ДЕБОГОРИЙ-МОКРПЕВПЧ. 90 лишки, простое чувство справедливости, .а вовсе не какие-то теории и учения, про­ тестовало во мне против такого положения вещей. Мой социализм, если можно назвать социализмом одно желание имущественного равенства у людей, весь покоился на сообра­ жениях исключительно этического характе­ ра, а вовсе не на экономических доводах и построениях. Это, конечно, доказывало только, что я был утопист и очень мало имел общего с научным социализмом. Такое же соображение нравственного порядка приводило меня еще и к следующим выво­ дам: я думал, что всякий человек, чтобы не эксплоатировать других людей, должен жить непременно физическим трудом. По моим по­ нятиям, безнравственно было пользоваться какими бы то ни было привилегиями—иму­ щественными, связями, дипломами и пр. В 1871 г. разбирался процесс нечаевцев в Москве. Мы с Иваном следили за ходом дела по газетным отчетам, и дело это при­ вело нас к решениям некоторых важных вопросов. Поведение Нечаева, как оно вы­ яснялось из показаний на суде, обманывав­ шего [своих товарищей, осуждалось нами, и все дело представлялось нам необычайно раздутым. Но к участи нечаевцев мы отне­ слись сочувственно- А показания обвиняе­ мого Успенского, оправдывавшего свое участие в убийстве студента Иванова тем соображением, что для спасения жизни двадцати человек всегда дозволительно убить одного (Иванова подозревали в шпи­ онстве и за это убили), показались нам чрезвычайно логичными и доказательными. Рассуждая на эту тему, мы додумались до признания принципа „цель оправдывает средства* Так, мало по малу, мы прибли­ жались к революционному мировоззрению и, нужно сказать, что в этом вопросе, в вопросе специально о революции, большую роль сыграла наша литература. Благодаря цензуре прямой проповеди революции, конечно, не было, но было другое: сочув­ ствие к революционным методам борьбы сквозило между строк у многих русских писателей. По истории французской рево­ люции переводились и популяризирова­ лись преимущественно книги авторов-дифирамбистов. Мы зачитывались ими. Напе­ речет знали мы имена всех героев франц. революции, начиная от главарей и оканчи­ вая второстепенными и даже третьестепен­ ными личностями. Одним нравился Дантон, другие восторгались Камилл Демуленом, третьи бредили Сен-Жюстом. Такова была атмосфера, в которой мы вращались в семи­ десятых годах, разжигая друг в друге ре­ волюционный пыл. Первый кружок (не считая студенческого кружка саморазвития), в котором я принял участие, был так называемый „американ­ ский", инциатором которого был Иван. Это была организация полуреволюционного ха­ рактера. Стремясь к тому, чтобы жить фи­ зическим и именно „мужичьим" трудом, Иван остановился на мысли организовать земледельческую коммуну. Но так как при русских полицейских порядках это было невозможно в России, то проектировалось переселение в Америку. Задачу свою мы, члены кружка, далеко не ограничивали, однако, созданием только одной коммуны в Америке; мы предполагали вести широ­ кую агитацию заведения подобных коммун всюду. А мне рисовалась возможность подобной работы даже в самой России, заручившись американским гражданством, которое как-то должно было меня защитить от русской полиции Таким образом, к своим народническим симпатиям, носившим по существу нацио­ нальный характер, мы прицепляли космо­ политический хвост в виде американизма. Одно с другим плохо вязалось и, само собою разумеется, не могло долго продер­ жаться. Во всяком случае трое из кружка отправились в Америку в качестве развед­ чиков, но там с ними произошел страшный случай: нечаянно один застрелил другого. Застрелившего судили законом Линча (про­ исходило это где-то в дальнем западном штате), но он был оправдан. Этот случай потряс нашу организацию, и она стала раз­ валиваться. В 1873 г. весной я уехал в Швейцарию, где находилось несколько человек из на­ шего кружка. В Цюрихе я застал огромное число русских, точно на какой-то съезд съехавшихся с разных концов России. Подобно нам, „американцам", вся эта масса молодежи, видимо, искала там разрешения своих вопросов. Там, в Цюрихе, и получили тогда свое начало некоторые кружки, при­ нимавшие потом участие в революционном движении. В Швейцарии я прожил лето 1873 года. Как наследие американизма в ту минуту жила у меня мечта о „слиянии* с западно-европейским рабочим движением и вступлении в организацию Интернационала. Донецкий и я, оба проникнутые одной мыслью, принялись искать работы, и нам удалось в Женеве поступить землекопами к одному подрядчику Но арест Донецкого женевской полицией, случившийся очень скоро, и изгнание его из кантона оконча­ тельно отрезало нас от нашего космополи­ тизма. По вызову Сажина (Росса) я вернулся в Цюрих, где принял участие в печатании книг: „Государственность и Анархия" Ба­ кунина и „Историческое развитие Интерна­ ционала".Окончив печатание, мы с Сажиным поехали в Локарно к Бакунину, с которым мне очень хотелось познакомиться перед своим отъездом в Россию. Учение Бакунина об анархии оказало на меня огромное влияние. Герои французской