* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

51 АВТОБИОГРАФИИ РЕВОЛЮЦИОННЫХ ДЕЯТЕЛЕЙ 70— 80 ГГ. 52 ризму возможно тяжкого удара. Я колебался. А время не ждало, нужно было немедленно приступить к устройству типографии. Я объ­ явил товарищам, что возьму на себя это дело, но лишь при условии участия моего в обсуждении программных статей газеты. Морозов, с которым я вел переговоры, сказал: „Если хотите участвовать в обсу­ ждении программных статей, го к этому один путь—поступайте в партию". Я согласился, и перед самым развалом „Земли и Воли" был скоропалительно принят в члены ее. Когда наша партия распалась на Народную Волю и Черный Передел, члены последней организации—Плеханов, Аптекман и др., спрашивали меня, пристаю ли я к ним или отхожу к народовольцам. Кто-то из них дружески предупреждал, что некоторые народовольцы настроены против моего при­ ема и собираются оставить меня за штатом, но я, заваленный работой, не придавал этому особого значения и не верил в возможность такого коварства, что, по всей вероятности, и не имело места. Я присутствовал на трех собраниях членов Исполнительного Коми­ тета. На первом из них обсуждались теку­ щие дела, на втором—программа Народной Воли, в обсуждении которой я почти не участвовал, так как своей программы у меня не было; и, наконец, третье было созвано для избрания распорядительной комиссии. В своей избирательной записке я поместил: Михайлова, Тихомирова и Морозова. Ко мне подошел Тихомиров и сказал: „Зачем вы пишете Морозова, с ним нам будет трудно работать, он внесет разлад".—„Но будет служить вам хорошим дополнением", ответил я. Особенно старательно к делу избрания отнесся ГрачевскиЙ, только что бежавший из ссылки и избранный в члены И. К. Он расхаживал по комнате, держа водной руке листок, а в другой—карандаш, которым постукивал свой нахмуренный лоб. Время от времени он останавливался, при­ кладывал листок к стене и твердой рукой вносил фамилию. В записке его оказались: Тихомиров, Михайлов и... я. Это возбудило смех. ГрачевскиЙ оправдывался: „Я руково­ дился теми отзывами, которые слышал здесь же. Я не знал, что Бух работает в типографии". Незадолго до ареста я поин­ тересовался и спросил у Михайлова о по­ дробностях приготовлений к предстоявшему взрыву в Зимнем дворце. Он покраснел и, как бы оправдываясь, сказал: „Ведь у нас только три секрета, в которые посвящены лишь члены, принимающие в этих делах непосредственное участие: подробности взры­ ва, Клеточников и адрес вашей типографии. К чему праздное любопытство?*. В январе 1880 г. я вместе с „Петербург­ ской Вольной Типографией", переданной народовольцам ликвидационным собранием „Земли и Воли" и печатавшей в то время № 3 „Народной Воли", был арестован. При аресте мы оказали вооруженное сопроти­ вление*) и были основательно избиты. Проси­ дев в Петропавловской крепости 9 мес. до суда и 7 мес. на каторжном положении после суда, я вместе со своими товарищами по процессу был отправлен в Карийскую каторжную тюрьму. Сидя в этой тюрьме, мы имели сведения о ходе политической борьбы в России и с печалью в сердце наблюдали постепенное ее ослабление. Когда получено было известие об аресте Клеточни­ кова, я окончательно разочаровался в успехе борьбы народовольцев и впал в политиче­ ский маразм. Я оставался, конечно, со­ циалистом, но вернулся к марксизму, как его тогда понимали, вернулся, надо приз­ наться, с тем же чувством разочарования, с каким жена рыбака у Пушкина вновь очу­ тилась перед своим разбитым корытом. Мы рассчитывали на быстрый ход событий, теперь же революция в моем сознании ото­ двинулась в неопределенную, астрономиче­ скую даль. Если, думал я, в промышленных странах—Англии,. Америке и даже в Гер­ мании—социализм развивается так медленно, то когда же мы будем в состоянии свергнуть иго царей, помещиков, буржуазии. В то время профессора Чупров и Исаев в своих лекциях и печатных произведениях стано­ вились на точку зрения К. Маркса, при­ знавая лишь, что осуществление идеалов социализма возможно только в отдаленном будущем. Я читал их сочинения, соглашался с ними и недоумевал, почему Чупров и Исаев занимают кафедры, свободно пропоповедуют столь близкие нам идеи, а мы, закованные в кандалы, с полубритыми го­ ловами, что делало нас похожими на пету­ хов, сидим в каторжной тюрьме. Но над этой мыслью я не останавливался, я только улыбался ей и бодрости духа не терял. Если по законам истории нам суждено жить и умереть под царской пятой, то чтоже мы можем поделать? Будем довольство­ ваться тем, что дала нам судьба. Я занялся астрономией и психологией, создал в этих областях свои гипотезы, занимался разра­ боткой их. Потом я перешел к экономиче­ ским наукам. Еще при первом чтении „Ка­ питала" К. Маркса в 1874 г., когда я вер­ нулся из первого нашего похода в деревню, у меня возник вопрос: почему труд-движе­ ние измеряется временем? Конечно, время здесь играет лишь передаточную роль. Измеряя труд-движение временем, мы из­ меряем его движением же, движением на­ шей планеты вокруг солнца или своей оси. Но почему применен такой грубый изме­ ритель? Труд человека обычно заключается *) С. А. Иванова, Ц у к е о м а н , Гряэнова, Любкин (застрелился)—хозяйка и наборщики ц типографии в Саперном переулке. В, Фигнер,