* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

5 6. В. АПТЕКМАЙ. 6 жайшим заданием их, открытая пропаганда идей мирного постепенного прогресса. Ко­ вальскому я обязан, м. пр., и тем, что позна­ комился с философией естествознания "того времени. Кружок приказчиков, в котором я принял участие, впервые в конкретно-осязае­ мой форме выявил предо мной обществен­ но-полезное начинание: такая работа-луч­ шая школа для выработки из молодежи буду­ щих общественных деятелей. Систематиче­ ские беседы на все текущие вопросы обще­ ственной жизни русской и западно-европей­ ской, которые мы вели в этом кружке, дали первый толчок моему политическому разви­ тию, ибо до этого я совсем не читал газет и не интересовался ничуть политическими во­ просами. В это время как раз вспыхнула франко-германская война. Я набросился на газеты. Война вызвала взрыв горячего со­ чувствия в широких кругах общества к Фран­ ции. В приказчичьем кружке беседы сильно оживились. Все, без исключения, были на стороне французов и всячески поносили нем­ цев и Бисмарка. И вдруг, как эпилог войны, грянула Парижская Коммуна. В студенче­ ской „ожидальне", в аудиториях, в читальне, театре, кофейных и т. п.—везде только и разговоры, что о Коммуне. Но основной тон харьковского .хора" звучал неприми­ римой враждебностью к Коммуне. Наш приказчичий кружок также был захвачен этим потоком огульного обвинения и бес­ пощадного осуждения Коммуны: Франция, де, разгромлена, еле дышет, и вот в такой именно момент парижские рабочие взду­ мали поднять мятеж против своего прави­ тельства... Несмотря на все горячие возра­ жения руководителей кружка, приказчиков нельзя было никак переубедить... Эго очень характерно для уровня сознания трудящихся масс того времени. Все, что я пережил в 1870—71 г, в Харькове, глубоко запечатле­ лось в моей душе, было решительным сдви­ гом в моем развитии. Я впервые почувство­ вал и осознал почти непреодолимое тяго­ тение к трудовым массам. Я сказал себе: окончу курс медицинских наук и буду ле­ чить народ, „мужика". Я читал, перечитывал многократно маленькую книжечку, которую можно было засунуть в боковой карман, поближе к сердцу: „Исторические письма" Миртова (Лаврова). Книга овладела мной, как, скажу, св. писание или Коран веру­ ющим. вопросом" на Западе, с его теорией и прак­ тикой. Но к практической работе я еще не думал приступать, ибо не чувствовал себя для этого достаточно подготовленным. И тем более я был решительным противником Нечаева и „нечаевщины". Общество в Медико-Хирург. Академии было отборное—здоровых, сильных, бодрых разночинцев; здесь демократизм был не на­ носный, а подлинный. В центре Петербург­ ских кружков стоял „кружок чайковцев"— авангард революционной молодежи 70-х годов. В центральный Петербургский кружок во­ шли М. Натансон, И. Чайковский, А. Сер­ дюков, Ольга Шлейснер (позже Натансон), С. Перовская, А. и В. Корниловы, Ободовская, Д. Клеменц, Чарушин и др.: позднее к ним присоединились Л. Шишко, С. Синегуб, С. Кравчинский, П. Кропоткин, из мо­ сквичей—Л. Тихомиров, Иванчин-Писарев, Н. Морозов, М, Фроленко, Н. Армфельд, Н. А. Саблин,- из одесситов—А. Желябов, Ф. Волховский, из киевлян—Н. Лопатин, П. Аксельрод, Н. Колоткевич. Можно без преувеличения сказать, что это был цвет молодежи: ум, талант, довольно высокое ум­ ственное развитие, в сочетании с несокру­ шимой энергией и волей, нравственная кра­ сота, ригоризм в личных и общественных отношениях. Одновременно с кружком Чай­ ковцев возник и работал другой типичный интеллиг. бунтарский кружок — Долгушинцев. В него входили: Долгушин, Дмоховский, Папин, Плотников, примыкал очень близко Флеровский. Лето 1873 г. долгушинцы уже были на работе — в „народе": были они молоды, 22—23 лет, бодры, жизне­ радостны, а отправлялись точно на смерть. Третий кружок революционного авангарда— „Лавристы". Они в противоположность Бакунистам стояли исключительно на точке зрения систематической и длительной про­ паганды социалистич. идей в массе, отри­ цали всякого рода бунты и „вспышки". Весною 1Ь73 г. раздался лозунг: „В на­ род". Электрическим ударом пробежал этот лозунг по массе молодежи и всколыхнул ее. Итти в народ это означало не только от­ дать народу свои силы, свои знания во имя и ради народной революции, но это означало еще—жить его радостями и страданиями, погрузиться в самую гущу многострадальной народной жизни. Цельное это настроение Я бросил полулекарский экзамен и в 1871 г. молодежи вылилось в неудержимо-самоот­ перевелся в Петербург в Медико-Хирургич. верженный порыв воли. Я такого движения Академию. В Петербурге—лучшая полоса мо­ среди молодежи не припомню в другое вре­ ей жизни. Я застал в Петербурге конец „не- мя. Весной 1874 г. волна достигла своей край­ чаевского дела". Я бывал на суде, подсуди­ ней высогы. Кружки и сходки прекратились. мые произвели сильное впечатление на Все вопросы решены. Время уже итти в на­ студенческую молодежь, ХОТА отношение к род. Но прежде всего нужно научиться фи­ „нечаевщине" было принципиально отрица­ зическому труду. И работа закипела. Одни тельным. Я лично тогда стоял на перепутьи, отправляются на заводы, фабрики, где рабо­ пока что знакомился по книжкам с „рабочим тают с помощью спропагандированных рабо1*