* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

4Э1 Зайцеве. 432 имени не знаетъ художникъ, и что ваний. Въ прекрасной повести „Аграпринимаетъ какой-то мистический от- фена", написанной торжественны мъ твнокъ. Далекое, безглагольное, без­ тономе, точно ве параллель ке „Жизни донное, наджизненное и нетленное— Человека" (Л. Андреева), 3. удалось излюбленный словечки 3. Критика въ сделать шаге впереди и дать широкое одинъ голосъ признала, что у моло­ обобщен'е. Но после „Аграфены" (И) дого талантливая художника есть свое разсказы третьяго тома мало инте­ лицо, но зато нетъ „ощущения лично­ ресны, растянуты и говорить, что ху­ сти, нВтъ человека'' (Гипшусъ). Въ дожникъ, стремясь къ новому, къ изоб­ его произведешяхъ увидели „кризисе ражен! ю быта, утратилъ верный тонъ. 1гадавидуализма", „все сплошное", „не Его швснцаръ Никандръ („Сны", III), человека, а воблу" (ЧуковскШ), указы­ влюбившийся въ жилицу Мар'этте, певали, что „определенные люди не ресыпающнй свою речь банальными остаются въ воспоминанья читателей" выражениями, будто бы простонарод­ (Горнфельдъ). 3. не природу очелове- ными, вызываете усмешку. Ветретьеме чилъ, а человека оприродилъ, слилъ томе 3. среследуютъ литературный съ космосомъ. Если Сологубе „тво­ воспоминания. Лучшпме разсказомъ, рите легенду", то 3. создаете мивъ,— свежимъ и яркиме, является таме недаромъ своему лучшему разсказу „Заря", Таме чувствуются автобюграонъ далъ названье „Миеъ" (т. I). Люди фическ'я черты ве описании детства. у него не умираютъ, а переходятъ въ Нзъ писателей, оказавшихе влияние на новую жизнь, таютъ вместе съ „ти­ 3., наиболее близки душе художника хими зорями", оживаютъ вместе съ П. С. Тургеневе и А. П. Чехове. Вл1Язелеными побегами. „Не они ль въ nie последняя заметно въ разсказе этой зелени, и то зеленое не въ нихъ „Сестра". Герои 3. любятъ вспоминать ли"—думаете герой „Тнхихе зорь" (I), о Тургеневе („Заря", „Жемчугъ", „Мой похоронивши* друга и залюбовавппй- вечеръ"). Но 3. нсдостаетъ чувства ся ве саду детьми. „Хлебе, люди меры обоихъ художниковъ и разно­ и земля"—таково заглавие очерка, въ образия красокъ. Слишкомъ однооб­ которомъ нетъ разскаэа, нетъ лицъ, разны пр'емы 3., слишкомъ онъ хоно передается мысль о слиянш съ кос­ чете загипнотизировать читателя исмосомъ. Разсказы „Волки", „Мгла". кусственныме подборомъ эпитетовъ и „Священннкъ Кронидъ", „Миеъ" (т. I) сравнений. Его разсказъ „Черные ве­ рисуютъ волковъ, похожихъ на людей, и тры" (I) написане въ черныхъ тонахе, человека, двуногое существо,—то хму- „Миеъ" выдержань въ солнечно-зораго, слившагося съ свинцовой мглой, лотистыхъ, „Тихш зори" каждымъ то озареннаго солнцемъ и похожаго, эпитетомъ яворятъ о тишине и сми­ какъ героиня „Миеа", на „рыжевато-зо­ рении передъ смертью. Повторение лотистую лисичку". Во всехъ очеркахъ однообразныхъ эпитетовъ утомляете, и разсказахъ 3. вы чувствуете ин­ превращаете даже короткий очеркъ въ тимный переживанш автора, тих'я и монотонное и длинное произведете. грустный иастроешя. Уже после 1-го т. Въ „Аграфене" это однообраз'е не въ вашей памяти отчетливо запе­ такъ заметно. Въ драме 3. „Вер­ чатлелись черты художника, вамъ въ ность*—тв же недостатки. Настроена сердце заглянули его глаза, и въ этихъ эта драма не создаете, да и поставлен­ глазахъ точно навсегда застыли грусть н а я вопроса не решаете. Изъ молои твердость, тишина и примиренность. дыхь художниковъ 3. является наибо­ Въ следующихе книгахе вы видите лее задушевными интимнымъ, искрен­ то же лицо и замечаете некоторую ними Его лиризмъ, тих1й и сладостный, утомленность ве I I I т. „Пишутъ все иногда становится приторнымъ, какъ себя. Разъ написалъ, два, три... Какъ приторно сладокъ запахъ пацпнтовъ— будто и довольно"—жалуется у него любимыхъ Цветове его героевъ. Лю­ художникъ Лялинъ (Ш, 70). 3. напи­ бимая тема 3.—это тема о смертв. Его салъ себя уже много разъ и пытается герои („Сестра", „Аграфена" „Тшия перейти къ объективному творчеству зори") покорно пьютъ темную чашу отъ субъективно-лирическихъ пережи­ гибели. Художнике съ любовью зос1-