* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки
вез ГроШя. 004 продуктъ эпохи, свободной отъ утончен ны хъ страстей и запутанныхъ противо речий нашей цивилизации, могла выста вить эти упрощенные характеры. Въ нихъ нетъ техъ быстрыхъ сменъ и психологическихъ нослоешй, которыя мешаютъ подметить и рельефно выде лить основную черту. Каждое нзъ нихъ напоминаетъ одну иаъ н всколькихъ десятковъ масокъ, въ которыя древне греческое искусство отлило все разно образный проявления нашей душевной жн<шн. ГнЪвъ, злоба, трогательная любовь— все вто имело для своего выражения определенную, типичную, условную маску. Греческая трагедия не нуждалась въ подвижной мимике, такъ какъ каждый характере на про тяжении всей трагедш служилъ по преимуществу для воплощения одного чувства или одной страсти или даже одного душевнаго порыва. Характеры въ софокловой трагедш — элементы. Поэтъ какъ бы разлагаете на нихъ всю сложность, все разнообразие вяутренвяго мира человека. Въ нихъ ярче всего выявлены первыя основы чело веческой природы. Трагедия Софокла всегда останется драгоценнымъ матерпаломъ для простыхъ психологичеокихъ опытовъ и наблюдений. Его ми ровоззрение ясно и гармонично. Тамъ, где мы усматриваемъ непримиримое противоречие, тамъ великий трагиче ский поэтъ, быть можетъ, величайший выразитель эллинскаго духа, виделъ торжество примиряющаго и гармоническаго начала. Для насъ страдания Эдипа неповиннаго въ своемъ престу плении,—нравственная несообразность. Съ точки зрения Софокла, Эдипъ—не безвинная жертва слепой судьбы. На немъ тяготеете и грехъ предковъ. Его вина и въ его собственной вспыльчи вой натуре, въ излишней самоуверен ности, наконецъ, просто въ томъ сча стья и доверии къ оамому себе, ко торыя усыпили его осторожность, за ставили забыть объ изменчивости че ловеческого жребия. Это неумеренное довольство и счастье нуждались въ искуплении. Всякое уклонение отъ за коновъ природы есть вместе с е т е м е нарушение путей судьбы, и, наоборотъ, уклонение отъ велений судьбы есть не что иное, какъ отступление отъ есте- ственныхъ законовъ нашей природы. Всякое страдание есть следствие ви ны. Человекъ — чувствительное мо ральное существо. Малейшее грубое прикосновение ведетъ къ неисчислимымъ последствиямъ, и воастановлеше разъ нарушенного равновесия тре буетъ безнонечныхъ искупнтольаыхъ жертвъ и страданий. Если трагедия Софокла все еще про никнута возвышеннымъ мистидизмомъ, мыслью о таинственныхъ путяхъ рока, то Эврипиде, третье великое имя въ исторш греческой трагедии, ннэвелъ ее окончательно съ неба яа землю. Ему чуждо благоговение къ словаме оракула и къ тайнымъ закономъ судь бы, онъ не боится намековъ на злобу дня, не исключаетъ изъ своей траге дш житейского и пошлого. Положение современныхъ классовъ общества, борь ба различныхъ течешй философской мысли, внешняя политика, напр., от ношения къ Спарте, положение Аеинъ въ Греции, политическая и социальная борьба партий,—словомъ, все волную щееся житейское море современности нашло свое отражение въ поэзии Эври пида, который былъ „сценическимъ философомъ". Трагедия для него не была уже религюзнымъ воспроизведениемъ какого-нибудь события изъ миеическихъ сказаний. У него не ред кость встретить выходки противъ бо говъ и свящевныхъ преданий и на родныхъ верований. Его трагедия ли шена того величавого единства, то го сосредоточения действ iff вокругъ одно й троги че ской ви ны, которыя отл и чаю тъ трагедию Софокла. У Эв рипида много эпиэодове, у него часто вводятся хитрая и сложная интрига, и для разрешения запутан ного действия ему нередко приходится прибегать къ неожиданному искус ственному приему (deus ex machina). Его трагедия полна жизни и современ ности, и поэтому въ ней есть элеменгь обличения и сотиры,—элементъ, выво дящий ее за пределы традиционной ре лигиозно-возвышенной трагедии и сбли жающей съ комедией. Если Софоклъ принадлежитъ лучшему периоду эпохи Перикла,—периоду расцвета демокра тии и просвещения, — то Эврипидъ— поэтъ эпохи кризиса демократии. По-