
* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки
399 Герценъ. 400 Гетевскаго „Вертера", драмы и рома ны Шиллера. При всей своей беспо рядочности, это знаше раскрыло но вый м!ръ передъ подросткомъ и ока зало на него могущественное влияние, рано развивъ въ немъ вольнодумный скептицизме, мирно уживавшийся съ восторженной мечтательностью, и по литическое свободомыслие. Раншй скептицизмъ нашелъ себе поддержку во вл1янш одного изъ двоюродныхъ братьевъ Г., А. А. Яковлева (выведеннаго въ „Быломъ и Думахъ* подъ именемъ „Химика ), естествоиспытателян последовательная материалиста, прюхотившаго подростка къ занятиямъ естественными науками. Н е сколько иначе подействовали на мальчика первый его дружеская связи. Первымъ другомъ его была внучка старшаго брата его отца, Т. П. Кучина (впослъдствш вышедшая аамужъ за университетскаго товарища и друга Г.— Вадима Пассека). Общение съ этой мо лодой девушкой, умной, пылкой и несколько сентиментальной, помогло юному Г. сохранить въ душной атмо сфере родительскаго дома свежесть и непосредственность чувства. Съ лею онъ делился на первыхъ порахъ своими политическими стремлениями и мечта ми. Скоро, однако, у него явился и новый другъ, еще более близкий. При переходе изъ детства къ отрочеству Г, познакомился со своимъ дальни мъ родственникомъ и сверстникомъ по -возрасту, Н. П. Огаревымъ, и между двумя подростками скоро завязалась пламенная и глубокая дружба. Они вместе зачитывались Шиллеромъ, одинаково увлекались свободолюби выми, хотя пока и несколько туман ными, мечтами, клялись другъ другу пожертвовать своей жизнью въ борьбе за благо родины и брали себе въ примерь декабристовъ, дело которыхъ оставалось для нихъ не вполне яснымъ, но трагическая судьба которыхъ глубоко поразила воображение ихъ обо ихъ. 41 17 летъ отъ роду, преодолевъ пред варительно некоторое сопротивление со стороны отца, Г. поступилъвъ число студентовъ физико - математическаго отделения московскаго университета. Преподавание въ последнем!» велось тогда довольно плохо, н профессорский лекцш не особенно много дали юноше. Некоторымъ исключениемъ въ этомъ отношении явились только лекдди проф, Каченовскаго, скептицизмъ котораго въ области древней русской истории воспринимался молодежью, какъ про теста противъ историческихъ построе ний Карамзина, и проф. Павлова, кото рый своимъ лекщямъ по сельскому хо зяйству пред посыл ал ъ изложение на турфилософ скихъ воз зрешй Шеллинговой школы. Круитные недочеты университетскаго преподавания не помешали, однако, московскому университету въ цьломъ оказать крайне благотворное влияние на Г. Талантливый и увлека ющийся юноша внесъ всю долго пода влявшуюся страстность своей натуры и въ занятия науками, н въ общение съ товарищами и скоро сталь замет ной фигурой въ студенческой среде, Вокругъ Г. и Огарева, одновременно съ нимъ вступившаго въ университеть, скоро сложился кружокъ друзей, одушевленныхъ теми же, въ общемъ, взглядами и восгламененныхъ тою же юношескою страстью къ пропаганде. „Что мы собственно про поведывал и,— вспоминалъ впоследствии Герценъ— трудно сказать. Идеи были смутны: мы проповедывали фраищузскую ре волюцию, потомъ проповедывали сенъсимонизмъ и ту же революпдю; мы проповедывали конституцию и рес публику, чтение политическихъ книгъ и сосредоточеше силъ въ одномъ об ществе. Но пуще всего проповедывали ненависть ко всякому' насилие, ко вся кому произволу". Постепенно настрое ние кружка становилось все опреде леннее: отъ политическая либерализма и радикализма члены кружка, и прежде всего Г., решительно перешли къ увлечению сенъ-симонизмомъ, эахватнвпгимъ ихъ на первыхъ порахъ не столько даже своей соци' ально-эконо мической программой, сколько пропо ведью освобождения женилины и иску пления плоти. Раньше, однако, чемъ Г. и его товарищи успели сколько-ни будь оформить свои увлечения и пла ны, на нихъ уже обрушилась суровая кара. Кружокъ молодыхъ энтузиастовъ съ ихъ страстными речами скоро привлекъ на себя внимание Николаев-