* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

П (567–622) П ше, власть существует не во имя чего-нибудь, не ради чего-нибудь, но во имя и ради самой себя, ради власти. Люди любят власть не потому только, что она приносит им те или иные выгоды, но — потому, что она есть власть. Этими же иррациональными силами, уверен Э. Э. Понтович, определяется и чувство людей, лишенных веры в самого себя, не желающих властвовать, а лишь подчиняться другим. «Так или иначе, но наряду с чувством власти существует чувство зависимости, подчинения, означающее неуверенность духа в самом себе, побуждающее его искать поддержки в духе другой личности и определения деятельности, гетерономно, через чужую волю». Характерно, что чувство зависимости в человеке возникает нередко и совершенно независимо от того, имеется ли у другого лица стремление над ним властвовать. Например, Моцарт, «гуляка праздный», властвует над сердцами, хотя менее всего стремится к власти. Даже умершие порой властвуют над сердцами живых, «живая власть для черни ненавистна». Итак, властеотношения на личном уровне индивидов носят преимущественно иррациональный характер, возникают спонтанно и даже не всегда зависят от воли людей. Но что же заставляет людей испытывать подобные чувства? Почему человек неизбежно должен определять свое место в системе власти, выбирать место лидера, лица властвующего либо заранее смириться со своим местом лица подчиненного и «определять свою деятельности гетерономно, через чужую волю»? Ответа на эти вопросы Э. Э. Понтович не дал, поскольку философия, ориентированная на анализ психических свойств человека, в отрыве от его материальной деятельности, является столь же односторонней, как и критикуемые автором другие правовые теории. Это, во-первых. Во-вторых, он несомненно преувеличивал роль властных отношений в обществе. Значительная часть гражданско-правовых отношений, связанных с обменом и распределением материальных благ, основывается на принципах равенства, равноправия их субъектов. Более того, только при отсутствии властных элементов и полной свободе независимых друг от друга субъектов отношения такого рода могут существовать как частноправовые. В противном случае это могут быть либо кабальные сделки, либо публично-правовые отношения, которые действительно без элементов власти, подчинения невозможны. Э. Э. Понтович не искал ответа на поставленные вопросы, поскольку для его теории правового государства они не имели решающего значения. С индивидуального уровня он доста- точно легко и просто переходит на уровень социальных норм, регулирующих властные отношения в обществе. Он их признает как реальный факт, как неизбежное наличие в обществе «той группы отношений, где строго личные, индивидуально определяемые связи и отношения урегулированы общим разумным образом, т.е. через общие, необходимые для общежития принципы». Благодаря этим нормам принципы власти и отношения приобретают разумную обоснованность. Соответственно отношения власти и подчинения становятся необходимыми средствами, служащими некоей разумной цели. И цель эта должна состоять в претворении свободы во внешней жизни, в общественных отношениях. Как полагал Э. Э. Понтович, в условиях урегулированности властных отношений наступает полная гармония в обществе. «Чувство уверенности в себе у властвующего, чувство зависимости у подвластного сопровождается здесь чувством движения к общему разумному принципу, к закону, как властвующего, так и подвластного. Природное стремление к власти и природная же готовность к подчинению заменяются умением властвовать, обосновывая свою власть определенными принципами, действуя в определенных формах, а равно и умением подчиняться. Властвующий и подвластный, определившие свою деятельность общими началами, уже не суть господин и раб, но господа друг в отношении к другу. Преисполненные чувством уважения к общему закону властвующий и подвластный уважают равно и друг друга». Конечно, признавался Э. Э. Понтович, в реальной жизни действуют не только законы разума, неизбежно сказывается и влияние иррациоального момента господства, который никогда не может быть устранен из отношений власти и подчинения без всякого остатка. Значительная часть подчиняющихся неспособна понимать разумного значения принципов и правил, определяющих их поведение. Принятие этих норм в качестве начал, определяющих поведение, происходит гетерономно, через простое подчинение власти и воли других лиц. Иррациональные моменты сохраняются даже тогда, когда чувство страха и подчинения сопровождается чувством уважения к общему закону, к общей воле, чувством любви к ней, бессознательной к общему порядку духовной привязанности. Здесь существенно меняется лишь содержание иррациональных переживаний, тогда как сила и действие их сохраняются. Именно определенный комплекс чувств играет роль той фактической и весьма сильной спайки там, где обще- 610