* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

П (567–622) П и пользы». Одновременно с товарным и правовым фетишизмом будет преодолен и этический фетишизм. А пока, в условиях переходного периода, констатирует автор, «коллектив не отказывается от всевозможных средств давления на своих сочленов для побуждения к морально должному», т.е. к «классово полезному». В русле развития таких воззрений Е. Б. Пашуканис выступал за то, чтобы «превратить наказание из возмездия и воздания в целесообразную меру защиты общества и исправления данной социально опасной личности». Решение этой «громадной организационной задачи» сделает, по словам Е. Б. Пашуканиса, «излишними судебные процессы и судебные приговоры, ибо когда эта задача будет полностью разрешена, исправительно-трудовое воздействие перестанет быть простым “юридическим следствием” судебного приговора, в котором зафиксирован тот или иной состав преступления, но сделается совершенно самостоятельной общественной функцией медицинско- педагогического порядка. Нет никакого сомнения, что наше развитие идет и будет идти дальше по этому пути». С этих позиций он выступал против принципа эквивалентности преступления и наказания. С этих экономико-материалистических позиций он критиковал различные буржуазные (естественно-правовые, психологические, нормативистские и т.д.) концепции права. Сам Е. Б. Пашуканис стремился удержаться на позициях того классового социологизма, согласно которому право и государство — это соответственно правовая и публично-политическая формы экономико-стоимостных отношений товарного обмена, т.е. по сути и классовому характеру — буржуазных отношений. Более или менее последовательное развитие этой позиции в книге «Общая теория права и марксизм» удается Е. Б. Пашуканису лишь постольку, поскольку он остается там, по его словам, на «территории врага», критикует буржуазные общественные отношения и буржуазное право, конкретно не анализирует проблемы послебуржуазного, пролетарского строя. Как только он переходит к советской тематике, в его суждениях начинается заметный крен в сторону классового позитивизма, приспособления своей позиции к целям оправдания отношений, институтов и норм диктатуры пролетариата и его законодательства. В поисках ответа на усиливающиеся к концу 20-х годов обвинения в адрес его теории (сведение права к буржуазному праву, отрицание «пролетарского права» и лишь словесное признание нового качества советского права, отрыв права от государства, от политики диктатуры пролетариата и т.д.) Пашуканис в духе тогдашней «самокритики» не только признал ряд недостатков своей позиции, но и по существу начал отход от своей концепции в сторону отождествления права и политики, толкования права как одной из форм политики или даже как «части политики». Так, в статье 1927 г. «Марксистская теория права» Е. Б. Пашуканис, отвечая на критику П. И. Стучки, по сути дела приходит к признанию наличия нового (послереволюционного и послебуржуазного) «советского права» с «особой, специфической природой». При этом признание «советского права» сочетается у Е. Б. Пашуканиса с отрицанием в нем собственно правовых (т.е. подлинно буржуазно-правовых) элементов в условиях частичного и временного допущения буржуазного права вместе с буржуазным укладом при нэпе. В духе ленинского положения («мы ничего частного не признаем») он в упомянутой статье подчеркивал: «...Мы не признаем никакой абсолютной правоспособности, никаких неприкосновенных субъективных частных прав. Ибо эта неприкосновенность есть неприкосновенность капиталистической эксплуатации, а наша Октябрьская революция подрубила корни этой эксплуатации (национализация земли, банков, крупной промышленности, транспорта, внешней торговли и т.д.) и оставила в наследство задачу выкорчевать капитализм окончательно. Закон того государства, которое ставит себе эту задачу, не может признавать абсолютных и неприкосновенных частных прав, — это не может вызывать никаких сомнений». Е. Б. Пашуканис полагал, что путь к синтезу его взглядов с позицией П. И. Стучки лежит в поиске «такого понимания права, в котором сочетались бы классовое его содержание, классовая его сущность и форма». Отвергая в это время концепцию «пролетарского права» и какую-то особую форму советского права, Е. Б. Пашуканис считал, что советское право — это право переходного периода с пролетарской классовой сущностью и с буржуазной формой права. Для советского права как права переходного периода, подчеркивал он, нельзя создавать особую законченную систему права и не следует для него искать какую-то особую форму права, поскольку все это затормозит движение к социализму. «Но ведь когда этот господствующий сектор все поглотит, — писал он, имея в виду победу социалистического сектора в результате нэпа, — тогда как раз начнется исчезновение права. Как же вы хотите построить законченную систему права, исходя из таких общественных 582