* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

П (567–622) П нок. С этой точки зрения и полицейский устав может выступить перед нами как воплощение идеи Канта о свободе, ограниченной свободой другого». При этом Е. Б. Пашуканис отмечал несовместимость всех этих «миражей» и реалий буржуазного строя с диктатурой пролетариата, строительством социализма и коммунизма. Право с его свободным субъектом права, с его способностью к самоопределению, говорил он, предполагает товарное хозяйство, обмен по закону стоимости и эксплуатацию человека человеком в формах свободного договора. «Этот взгляд, — продолжал автор, — лежит в основе той критики, которую коммунизм направлял и направляет против буржуазной идеологии свободы и равенства и против буржуазной формальной демократии, где “республика рынка” прикрывает собой “деспотию фабрики”. Этот взгляд приводит нас к убеждению, что защита так называемых абстрактных основ правового строя есть наиболее общая форма защиты классовых интересов буржуазии и т.д. и т.п.». На вопрос о том, что представляет собой то буржуазное право, которое сохраняется после пролетарской революции вплоть до его полного «отмирания», Е. Б. Пашуканис отвечал в духе положений Маркса и Ленина о сохранении буржуазного права в распределительных отношениях (для распределения продуктов потребления между отдельными производителями по принципу эквивалента, буржуазного «равного права»). Комментируя соответствующие положения Маркса и Ленина о судьбах права и государства после пролетарской революции и до их полного отмирания при коммунизме, Е. Б. Пашуканис писал: «Раз дана форма эквивалентного отношения, значит, дана форма права, значит, дана форма публичной, т.е. государственной власти, которая благодаря этому остается некоторое время даже в условиях, когда деления на классы более не существует». Такое отождествление Е. Б. Пашуканисом (вслед за Марксом и Лениным) права вообще с буржуазным правом не оставляло места для признания и т.н. «пролетарского права» или какого-то иного, послебуржуазного права. Отвергая концепцию «пролетарского права» и какую-то особую форму советского права, он считал, что советское право — это право переходного периода с пролетарской классовой сущностью и с буржуазной формой права. Для советского права как права переходного периода, подчеркивал Е. Б. Пашуканис, нельзя создавать особую законченную систему права и не следует для него искать какую-то особую форму права, поскольку все это затормозит движение к социализму. «Но, ведь, когда этот господствующий сектор все поглотит, — писал он, имея в виду победу социалистического сектора в результате нэпа, — тогда как раз начнется исчезновение права. Как же вы хотите построить законченную систему права, исходя из таких общественных отношений, которые в себе заключают уже необходимость отмирания всякого права? Это же совершенно немыслимая задача. А если вы все сведете только к субъективному волевому моменту, к “принуждению”, тогда непонятно, почему Маркс и Энгельс говорили о “буржуазной” форме права. Именно потому, что мы исходим из тех объективных отношений, которые пролетарская диктатура ежечасно переделывает, именно поэтому мы не можем заниматься созданием системы пролетарского права». Сторонники нового (пролетарского, советского и т.д.) права, критикуя позицию Пашуканиса, утверждали, что применяемые им абстрактные характеристики права вообще относятся лишь к буржуазному праву, но не к «пролетарскому праву», для которого нужны другие обобщающие понятия. Подобные требования Е. Б. Пашуканис считал недоразумением. «Требуя для пролетарского права своих новых обобщающих понятий, — отвечал он своим критикам, — это направление является как-будто революционным par excellence. Однако оно на деле прокламирует бессмертие формы права, ибо оно стремится вырвать эту форму из тех определенных исторических условий, которые обеспечили ей полный расцвет, и объявить ее способной к постоянному обновлению. Отмирание категорий (именно категорий, а не тех или иных предписаний) буржуазного права отнюдь не означает замены их новыми категориями пролетарского права, так же как отмирание категории стоимости, капитала, прибыли и т.д. при переходе к развернутому социализму не будет означать появление новых пролетарских категорий стоимости, капитала, ренты и т.д.». Поэтому отмирание категорий буржуазного права «при переходе к развернутому социализму», согласно Е. Б. Пашуканису, «будет означать отмирание права вообще, т.е. постепенное исчезновение юридического момента в отношениях людей». Характерный для периода нэпа временный возврат к рынку и праву Е. Б. Пашуканис объяснял следующим образом: «Захват политической власти пролетариатом есть основная предпосылка социализма. Однако, как это показал опыт, планомерно организованное производ- 580