* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

Г (183–235) Г полноты сбора и оценки доказательств, однако, не противоречит праву суда руководствоваться внутренним убеждением. Закрепляя такое право, закон имел в виду не субъективное «внутреннее убеждение», а такое убеждение, которое является результатом тщательного исследования всех обстоятельств дела, взвешивания всех добытых по делу доказательств. В числе основных ошибок, связанных с неполнотой исследования, И. Т. Голяков назвал: 1) односторонность судебного следствия, когда берется во внимание только одна сторона доказательств, тогда как остальные игнорируются как не заслуживающие внимания; 2) абстрагирование от личности подсудимого; 3) необоснованный отказ в удовлетворении заявленных ходатайств подсудимым или потерпевшим. С иронией он говорил о судах, которые отклоняют законное ходатайство защиты подсудимого или потерпевшего об истребовании документов или вызове дополнительных свидетелей на том основании, что проверка документов «может обременить судебное следствие», а заявленные свидетели «ничего нового не покажут». И. Т. Голяков являлся сторонником индивидуализации наказания, призванного не только сурово покарать преступника, но и сочетать карательные и воспитательные стороны наказания как в интересах общества, так и для виновного лица. Он признавал определение судом меры наказания важнейшей частью судебного процесса, поскольку «законность и обоснованность приговора есть в то же время обоснованность и меры наказания». Подобная позиция автора отличалась от карательной политики государства, принявшего ряд законов, устанавливающих суровую уголовную ответственность, явно не соответствующую тяжести совершенного деяния, равно как и судебной практики. Учитывая линию партии и государства в области уголовной репрессии суды были также склонны завышать примененные меры наказания. И. Т. Голяков выступал против подобной линии судебной практики; вынесение санкций, не соответствующих тяжести совершенного и личности подсудимого, он признавал одной из грубейших судебных ошибок, влекущих за собой изменение приговора в сторону снижения, смягчения наказания. Одновременно он упрекал вышестоящие суды в том, что они зачастую не вносят изменений в явно неправильные приговоры. По его мнению, «вышестоящие суды вовсе не должны шаблонизировать свои определения об отказе в смягчении наказания ссылкой на то, что наказание «соот- ветствует содеянному», а тщательно проверять дело и исправлять допускаемые судом ошибки в части меры наказания». И. Т. Голяков считал необходимым, чтобы любой приговор, имеющий силу закона, мог выступать «образцом грамотности и юридической образованности». Он прекрасно понимал, что в условиях 30–40-х годов это требование, когда значительная часть народных судей не имеет юридического образования, трудно выполнимо. Однако безграмотный приговор, полагал он, как правило, бывает и плохо обоснованным юридически, имеет логические противоречия и потому не может быть оставлен в силе, даже если он соответствует обстоятельствам дела. Судебная практика тех лет не была столь ригористичной по отношению к процессуальным нормам, чему способствовали два фактора: постоянная критика партийными и государственными деятелями, в том числе и Наркомом юстиции РСФСР Н. В. Крыленко, действующего в то время Уголовно-процессуального кодекса как буржуазного, содержащего множество формализованных, но мало что дающих для выяснения сути дела процедур; 2) недостаточно высокая профессиональная культура народных судей, не имеющих даже профессионального образования. И. Т. Голяков занимал прямо противоположную позицию и в закрепленных законом процедурах справедливо видел действенные гарантии защиты прав граждан. Он писал, что «необходимо до конца ликвидировать представление некоторых судей, будто бы соблюдение процессуальных законов зависит от усмотрения судьи, от того, насколько целесообразно соблюдение тех или иных процессуальных норм. Нельзя забывать, что целесообразность тех или иных процессуальных норм установлена уже самим фактом издания соответствующих процессуальных законов, применение которых не может быть поставлено в зависимость от усмотрения судьи». Необходимость строжайшего соблюдения процессуальных норм И. Т. Голяков обосновывал ссылками на К. Маркса, утверждавшего о единстве духа, призванного одущевлять процесс и законы, о наличии основополагающих процессуальных норм в Конституции СССР и, наконец, материалами судебной практики. Желание суда избежать «формализма» в работе чаще всего возникает там, писал он, где необходимо особенно тщательно и скрупулезно исследовать имеющиеся обстоятельства по делу. Когда же встает вопрос об отмене необоснованного приговора, то судьи возражают против такого исхода дела, мотивируя тем, что суд «будет постав- 210