* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ч (776–800) ч Истина «возникает не из толпы, а из среды избранных или призванных». «Во всем своем могуществе и блеске человеческое сознание всегда обнаруживалось только в одиноком уме, который является центром и солнцем его сферы». Релятивизм заключений о том, кто должен править, обусловлен историческим взглядом П. Я. Чаадаева на страну конкретно-определенного времени развития. Он не видел, например, в российской публике (т. е. аристократической прослойке) носителя истинных идей. Обращаться к ней с правильными мыслями — «все равно обращаться к рыбам морским, к птицам небесным». Подобный настрой присущ и другому высказыванию: «У меня нет демократических замашек, и я никогда не искал благорасположения толпы…». П. Я. Чаадаеву импонировали мысли Гераклита, Пифагора, Платона и других приверженцев правления: лучших, знающих, мудрых. Из древних «Пифагор, Сократ, Зороастр и в особенности Платон узрели неизреченное сияние». Из новейших философов предпочтение отдается Канту, которому «обязаны мы всеми здравыми идеями современности, сколько их ни есть в мире; и мы сами — только логическое последствие его мысли». В идеале вообще для П. Я. Чаадаева неприемлемы утилитаристские идеи в угоду «искусственным потребностям», «враждебным друг другу интересам» и «беспокойным заботам, овладевшим жизнью». С большим воодушевлением говорит он о немецком идеализме. «Будем надеяться,— пишет он в пятом философическом письме,— что прекрасная и величественная мысль эта вскоре спустится в обитаемые пространства…». Этическая сторона идеала — сочетание величия и простоты, силы и добродушия, суровости и кротости; стремление к единению, сердечности, благоволению, гуманности в отношениях между людьми; отсутствие гордости и высокомерия, нахождение высшего блага в душевном мире, безмятежность духа и т. п. — вот чему можно подражать и следовать. «Живши для других, живешь вполне для себя: вот истинное счастье, единственно возможное; другого нет. Доброжелательство, неизмеримая любовь к ближнему, вот что украшает жизнь истинным благополучием». Дискутируется отношение П. Я. Чаадаева к социализму. Однако именно им написано: «Социализм победит: не потому, что он прав, а потому, что мы не правы». В статье «1851» «социализм» ставится в один ряд с демагогией и «дурными страстями». П. Я. Чаадаев слишком глубок, чтобы связывать его учение с одним политическим движением. Остается правильной характеристика П. Я. Чаадаева как Просветителя. Это просматривается в отвержении им мелкобуржуазных крайностей революционного движения, в решительной критике бонапартизма, в отказе от предпосылки приоритета 776 политико-правовой сферы над другими областями человеческой жизни. О Чаадаеве много написано. И, как выразился Г. В. Плеханов, «еще долго нельзя будет сказать, что уже довольно говорили об этом человеке». Его называли «первым по времени философом истории на Руси», «одним из тех людей, которыми Россия вправе гордиться», «самым крепким, самым глубоким и самым разнообразным мыслителем, когда-либо произведенным русской землей». В. В. Лазарев чарЫхов христофор Михайлович — исследователь проблем правовой науки. Сферу научных интересов составляли проблемы социологии уголовного права. Основные труды: «Учение о факторах преступности. Социологическая школа в науке уголовного права» (М.,1910); «Отношения действующего уголовно-процессуального законодательства к малолетним и несовершеннолетним России» (М., 1912). Х. М. Чарыхов выступал последовательным сторонником социологической школы уголовного права и одним из первых российских правоведов предпринял попытку обосновать значение социологического подхода к изучению преступления и преступности как необходимого условия познания закономерностей и причин существования данных явлений. Свою позицию автор обосновывал тем, что классическая школа уголовного права, ограничивающая научный анализ преступности лишь ее юридическим аспектом, неспособна раскрыть глубинные основы данного явления. Преступность, как и всякое иное социальное явление, представляет собой единство юридического, антропологического и социологического аспектов, а потому понятие должно конструироваться с учетом всех особенностей исследуемого. Соответственно надлежит расширить и метод науки уголовного права. Позитивный метод, который традиционно применяется в науке уголовного права, сводится к опыту и наблюдению, довольствуется лишь простой констатацией наблюдаемых фактов, тогда как данная наука должна вскрывать внутреннюю, социальную природу исследуемых явлений, характеризующуюся различными противоречиями. Такие противоречия, по мнению Х. М. Чарыхова, способен раскрывать только диалектический метод, причем не в его спекулятивной, а в материалистической форме, разработанной К. Марксом. Следовательно, только последовательное применение диалектики способно вывести науку уголовного права из тупика и обеспечить познание социальной природы преступности. В то же время верный тезис о диалектике как действительном методе научного познания был изложен Х. М. Чарыховым в общем виде, абстрактно, и не получил дальнейшего развития ни в его