* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

энциКлопедичеСКий Словарь биографий Обычай являет собой историческую форму проявления права. В эпоху его господcтва «сложились все те начала, которые потом должны были перейти в законодательства». Возражая Б. Н. Чичерину 1, отрицавшему наличие правовых начал в жизни древнерусского общества, видевшего в нем царство хаоса и личного произвола, Н. Л. Дювернуа подчеркивал, что «последующая деятельность законодательства» заключалась не в «законном определении того, что до тех пор представлялось произволу, а в законном определении того, что прежде было выработано народной жизнью в форме обычного права». Давая высокую оценку «Русской Правде», характеризуя ее как весьма искусно выработанную догму действовавших начал права, Н. Л. Дювернуа считал, что она «не может заменить первообразных актов юридического быта, сделок с их формами и содержанием, процесса со всеми его живыми чертами». При анализе «Русской Правды» ученый особое внимание уделял ее древнейшей редакции — Правде Ярослава, вобравшей в себя нормы обычного права. Н. Л. Дювернуа отмечал слабое обособление в ней закона и суда. «Русская Правда в древнейшем ее составе, — утверждал он, — обращена в доисторическую глубину народной жизни. В ней мы находим истинные законы отцов и дедов. Закон и суд не различены, как мы их различаем». С полной уверенностью можно утверждать, что до Н. Л. Дювернуа да и после него никто с такой глубиной и обстоятельностью не исследовал происхождение и роль послушества, не рассматривал так широко правовое значение этого древнейшего народного юридического института. Согласно его версии, термин «послух» происходит от русского слова «слатися», т. е. лицо, на которое «шлются, ссылаются в процессе стороны». «Первоначальный вид послушества при сделках, — полагал Н. Л. Дювернуа, — несомненно, составляло свидетельство всей общины. На нем должна была покоиться непререкаемая сила акта, как в отношении к его действительности, так и в отношении к его содержанию». Послух, в понимании Н. Л. Дювернуа, это не только свидетель доброй славы, на чем сходятся многие исследователи юридического быта Древней Руси, но прежде всего — борец за право и за правду, против неправды. Его миссия состоит в том, чтобы свидетельствовать в пользу одной стороны, в правоте которой он уверился, а не только в поддержке ее притязаний в данном деле. Послушество имеет «значение поддержки самого существа права, которое выводится на суд». Ученым всесторонне освещается и особая роль послухов, выступавших в качестве суда 12 мужей, перед которыми должен идти «на извод» ответчик, если «почнет запираться» (ст. 14 Краткой редакции Правды). Эти люди, стоявшие у сделки, не свиде1 тели, а лица, призванные к акту. Они своим присутствием не просто удостоверяют факт. «Их присутствие, — писал Н. Л. Дювернуа, — сообщает юридическую силу таким действиям, которые без того остались бы просто фактом». Без этих свободных послухов нет никакой сделки, никакого иска. В случае возникновения спора о праве послухи, его утвердившие при заключении сделки, выступают в качестве полноправных судей. Подробно останавливаясь на анализе особенностей древнерусского судопроизводства, Н. Л. Дювернуа акцентировал внимание на его простоте, демократичности, сильном, а подчас и определяющем, особенно по гражданским делам, влиянии общества на отправление правосудия. Цивилистом в широком плане исследуются государственно-правовые порядки Новгорода и Пскова. Торжество права и закона, юридическая защищенность личности им тесно увязываются с демократизмом политического строя торговых республик. Оценивая псковскую государственность как правовую, Н. Л. Дювернуа писал: «Известно, что в этой торговой республике личная свобода была гарантирована во многих отношениях лучше, чем во всех древних волостях». Никто не мог быть лишен свободы без суда. Правовые порядки Пскова ученым рассматриваются как более совершенные, устойчивые, менее подверженные волевому воздействию, нежели новгородские. На протяжении всей работы ученым развивается и обосновывается положение о самобытности древнерусских правовых порядков, о слабом, почти незаметном влиянии на него византийского законодательства: «В Византии… только то составляло настоящее право, что облечено в форму закона. В древней России сила законодателя ничтожна. Здесь не закон утверждает силу веры, а сила веры освящает власть закона.., русское право развивается не в законе, а в обычае, оно еще скрыто, так сказать, в сознании людей, и обнаруживается только в их действиях. Право наследования вырабатывается и образуется в завещаниях, право договорное в сделках… Византия не знала такого взгляда на наследника, который создала древняя Русь. Псковичи вовсе не озаботились, чтоб сообразовать вперед свои заветы с главными законами византийских сборников. Довольно было того, что существовала определенная пошлина…». Капитальный труд Н. Л. Дювернуа содержит много и других интересных сведений и выводов, представляющих ценность для историка русского права. Автор очерка о Н. Л. Дювернуа в «Новом энциклопедическом словаре» Брокгауза и Ефрона А. И. Каминка характеризует «Источники права и суд в древней России» «как блестящую работу, пролив- д См. соответствующую статью-очерк. 229