* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

б (39–107) б жет не быть в ущерб единству понятий и ясности. Этой погрешности я желал избегнуть; и, стремясь органически связать с самым изложением предложенную в начале философскую теорию, каждый раз, когда представлялось сомнение, я разрешал его на основании этой теории». «Государство, — по мнению С. М. Будзинского, — не есть учреждение, призванное осуществить известные мысли и цели со всею точностью и последовательностью. Оно должно принять в уважении различные отношения и обстоятельства. Каждое деяние, противное государству, даже малейшее ослушание, заслуживает наказания; но во многих случаях наказание не применяется, преимущественно же когда другие менее строгие меры или самое осуждение общественным мнением достаточны для противодействия деяниям, несогласным с общественным благом. Иногда государство считает более соответственным обратиться к принудительным мерам для исполнения его требований, нежели подвергать наказанию. Таким образом, государство, по внешним причинам, не всегда пользуется предоставленной ему карательной властью, не наказывает всего того, что подлежит наказанию, т. е. не всякое деяние, заслуживающее наказания, считает преступлением. Государство не пользуется этою властью там, где организованный порядок, как, напр., в училище, семействе и церкви, имеет средства противодействия, соответственные тем, которыми располагает государство. Преступление предполагает, прежде всего, существование карательной власти и уголовного закона; понятие о преступлении заключает в себе деяния, с целью государства не согласные и признанные государством заслуживающими наказания. Одним словом, преступление есть деяние, запрещенное законом под страхом наказания». «Из такого взгляда на существо карательной власти и преступления, — писал С. М. Будзинский, — следует, что верховное начало уголовного права есть общественная справедливость, видоизменяемая интересом общественной пользы. Что же касается наказания, то существенные качества наказания состоят в следующем: наказание должно быть справедливо и необходимо для сохранения общественного порядка, и, следовательно, полезно в своих последствиях. Вопрос о мере наказания и соразмерности его с величиною преступления не может быть разрешен теоретически. Наука в состоянии дать здесь только некоторые указания. Вообще можно сказать, что при определении наказания, а именно его рода и меры, надлежит обращать внимание не только на внутреннюю сторону преступления, на противозаконное направление воли, но и на его внешнюю сторону, на обнаружение злой воли и степень оного: ибо из самого внешнего характера государства 96 истекает, что для него последствия деяния важнее самого деяния. При определении наказаний за разные преступления и относительной величины их законодатель должен по возможности приноравливаться к убеждениям и чувству справедливости общества, не принося в жертву общества единицам, ни единиц обществу. Государство имеет право уравнивать наказание с преступлением, но к этому оно не обязано. Соблюдая эти начала при определении наказаний, государство может притом стремиться к достижению разных целей для пользы общества или неделимых посредством угрожения наказанием или посредством способа приведения оного в исполнение». Наряду с заслугами в области науки уголовного права, С. М. Будзинский был известен и как прекрасный переводчик. Так, например, им были переведены «Roczniki pana Orzalskiego» («Zbiór pamiętników» Плятера, 1859). Под именем Болеслава Виктора он писал в журналах критические статьи, например, «О dramacie niemieckim i hiszpańskim» («Biblioteca Warszawska»). Также он переводил Лермонтова, Эленшлегера, Гальма и Кальдерона. Один из его студентов К. Тур не без иронии писал о его преподавании. «Уголовное право, — писал он, — излагал профессор Будзинский, один из наиболее старых профессоров… Курс Будзинского был не только далек от совершенства, но был даже скуден, поверхностен и мало научен… Профессор, читая его, очень часто пробавлялся анекдотами довольно пикантного свойства и старался приводить по большей части примеры довольно игривого свойства. Благо, предмет был такого рода, что можно было избирать такого характера примеры. Будзинский производил впечатление скорее практикаюриста, чем ученого… Студенты не могли не считаться с его предметом, и потому все-таки, понимая важность его для будущей деятельности, занимались им довольно усердно и только некоторые ограничивались жидкими лекциями профессора». К. П. Краковский буЖинСКий гавриил федорович (ок. 1680 — 14(25) апреля 1731) — русский церковный деятель, член Синода, епископ, настоятель Троицкого Сергиева монастыря, советник Святейшего Синода и протектор школ и типографий, писатель и переводчик, идеолог государственно-правовых преобразований периода становления абсолютизма. Родился на Украине, в польской Малороссии. Окончил Киево-Могилянскую академию. В 1706 г. был вызван в Москву местоблюстителем патриаршего престола митрополитом Стефаном Яворским и назначен преподавателем Славяногреко-латинской академии. В 1707 г. был пострижен в монашество. В 1709 г. рукоположен в сан иеромонаха. Стал известен как проповедник Петру I. В 1714 г. был вызван царем в Александро-Невский