* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

б (39–107) б экстраординарный профессор по кафедре уголовных и полицейских законов, а с 1837 г. — ординарный профессор этой же кафедры. С 1847 по 1863 г. — декан юридического факультета, а с 1863 по 1870 г. — ректор Московского университета. Одновременно исполнял обязанности попечителя Московского учебного округа, цензора, директора Московского технического училища, а в 1849 г. был инспектором Александринского сиротского института. По выходе в отставку в 1876 г. был назначен почетным опекуном московского присутствия опекунского совета: заведовал техническим училищем, детской больницей и странноприимным домом. Сферу научных интересов С. И. Баршева составляли проблемы уголовного права и уголовного наказания. Основные труды: «О мере наказаний» (М., 1840) «О вменении в праве» (М., 1840) «Общие начала теории и законодательства о преступлениях и наказаниях» (М., 1841); «О влиянии обычая, практики законодательства и науки на развитие уголовного, в особенности русского права» (СПб., 1846); «Лекции, читанные С. Баршевым в 1865—1866 гг.». «Общие начала» были первым учебным курсом русского уголовного права, который пользовался большой популярностью у студентов. С. И. Баршев — автор многих статей, опубликованных в «Юридическом вестнике», «Московитянине», «Русском вестнике». С. И. Баршев был первым российским исследователем проблем Общей части уголовного права, которую он к тому же попытался рассмотреть в историческом и теоретическом аспектах. Как показывает автор, возникновение Общей части уголовного права стало возможным лишь на достаточно высокой стадии развития уголовного права. Первоначально применение уголовного права основывалось на разуме, а значит, произволе судьи. Но такой путь не в полной мере отвечал интересам правосудия, в связи с чем возникло новое, историко-догматическое направление в уголовном праве. Общая часть уголовного права стала формулироваться с учетом истории и практического опыта. Разум сделался не более чем истолкователем прошлого опыта. При этом характерно, что во всех законодательствах запрещаются в качестве преступлений одни и те же действия, что свидетельствует об отсутствии произвола законодателя в этом вопросе и наличии какого-то высшего закона, равно всеми осознаваемого и для всех обязательного. Это божественный правовой закон, закон нравственного разума и необходимости. Закон положительный, уголовный закон государства не может противоречить закону нравственному, закрепленному христианским учением. Однако не всякое безнравственное деяние признается преступлением. Запрещать те или иные действия под страхом уголовного наказания государство застав48 ляют государственное благо и общественная польза. После установления уголовного запрета, считал С. И. Баршев, запрещенные действия перестают считаться судом безразличными и нравственными, поскольку повиновение властям есть обязанность нравственная, особенно если она установлена в интересах общественного блага. От уголовных преступлений нужно отличать нарушения полицейских законов, за которые устанавливаются менее строгие наказания. Не могут совершать преступлений «нравственные (юридические) лица». С. И. Баршев особо подчеркивал, что преступлением должно признавать только внешние действия. Если преступное намерение еще не выражено ни в каком внешнем действии, то наказывать не за что, ибо неясно, будет ли вообще совершено преступление. Кроме того, законодатель, запрещая определенные действия, этим самым требует, чтобы наказывались именно эти действия, а не что-то иное. Такое положение, отмечает он, установлено во всех новейших законодательствах. Достаточно подробно С. И. Баршев раскрывал субъективную сторону преступления, основанную на принципе свободы воли преступника. Он писал, что свобода есть основание юридического вменения, поэтому само собой следует, что где нет свободы, нет и не может быть вменения. Преступление не вменяется, если оно было вынужденным или случайным. Случайные преступления возникают из действий, не запрещенных законами, но совершенных в силу стечения обстоятельств, которых не может предвидеть и предотвратить человек. Преступление вынужденное может осуществляться под физическим или психическим принуждением. Внешнее принуждение отнимает у человека внешнюю свободу, но не лишает его права на необходимую оборону. Потерпевший имеет право на вынужденную защиту от нападения. Психическое принуждение не может уничтожить вменения, потому что оно не может лишить человека свободы действия. В числе основных форм вины С. И. Баршев называет злой умысел и неосторожность. Злой умысел он понимает как состояние, когда преступник осознает преступность деяния и, несмотря на это, желает его совершить. Неосторожная же вина имеет место, «когда не содержится в намерении действующего, но возникает против его воли и заключается не в самом действии, но в его противозаконных последствиях». Действующий человек не осознает, что его действия являются противозаконными. Признавая распространенность в законодательстве телесных наказаний, С. И. Баршев находил их применение нецелесообразным. Наказания такого рода применялись лишь народами и людьми, не достигшими высшей степени гражданской образованности. В современных государствах этот вид наказания никак не может быть примирен со