* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

XVI стве, какъ это видно изъ нашего словаря, 2) Дальнейшая цель, которую мы имели въ виду при обработка нашего словаря, заключается въ томъ, чтобы деть возмооюность читать и понимать памятники, древпе-руеекой письменностиi тки духотой, такъ, ц свитской, какъ прозатескгв, такъ и поэтические, оригинальные и переводные, какъ хранящееся в^ рукопнсяхъ, такъ и напечатанные1)· 1) Скажемъ нисколько словъ о пвр1одахъ рус-CWU-0 языка.. По услов1ямъ внешней и внутренней жизни тысячелетнее почти уже pasBHTie русскаго образо-вайиаго языка распадается на три перюда: 1) древне-руссюй отъ X до конца XIV века; 2) сред-не-руссмй въ XV—XVII вв. и 3) ново-русскш съ Х\ТП в. Въ первый изъ этихъ перюдовъ руссый языкъ развивался на ночве сначала дробныхъ меменъ, а потомъ мелкихъ княжествъ и народоправ ствъ, соединенныхъ довольно слабыми федеративными связями, безъ постояннаго и общаго средоточия, которое могло бы объединить и племена, и соответственные адалекты. Во второй перюдъ устанавливается дуализмъ Руси восточной и западной, московской и польско-литовской, который отражается на раздвоенш великорусскаго и малорусскаго наречш и на образовали двухъ соотвётственяыхъ диалектовъ, получающнхъ къ концу перюда условную правильность и выдержанность. Въ третШ, наконецъ, перюдъ происходить начатое въ конце второго объединеше Руси западной съ восточною (за изъяиемъ небольшой Червонно-русской области въ Галичине, Буковине и Угр1и), сопровождаемое (упятемъ двухъ язычныхъ погоковъ въ одно русло, языкъ обще-русскш. Собственною областью письменнаго употребле-Н1я русскаго языка въ первый перюдъ была сфера государственная, юридическая, ибо въ церковной и въ высшей литературе господствовать тогда яэыкъ церковно-славянсшй, со славяно-рус-скимъ его вядонзменетемъ,утвердившямсявъ письменности исторической и беллетристической. Не-сколькс шире быль кругъ распространения обоихъ руеекихъ даалектовъ и уже область языка цер-вовио-славянскаго въ перюдъ средшй, когда и славяно-русскШ языкъ все более сближается съ Х&ювымъ, пропитывая последшй терминами и оборотами традящоннаго характера. Наконецъ, въ перюдъ по-петровскШ языкъ деловой постепенно сливается со славяно-русскимъ, захватывая съ темъ вместе все области не только государственной и общественной, но и литературной жизни, такъ что церковно-славянсюй языкъ введенъ, наконецъ, въ рамки исключительно литургическаго уцотреблешя. . Внутреншй строй русскаго языка въ первый нерюдъ прёдставляетъ еще много архаическаго, особенно въ системе склонешй. Въ перюдъ сред-н)й, вместе съ установдешемъ наречШ великорусскаго и малорусскаго, утверждается несколько иной звуковой и формальный строй языка, по действию какъ внутреинихъ аналопй, такъ и ино-язычныхъ вл1ят'й, особенно польскаго на западе. | Съ ????-го же вёка вырабатывается тотъ слож- Мнопя древне-руссшя старинный слова и речетя, не употребляющаяся въ наше время,, совершенно забыты и сделались отъ неупотреблешя непонятными, всл,6дств1е чего невозможно пользоваться иногда драгоценными указа-шями, представляемыми древне-русски-ми письменными памятниками. Мнопе термины въ современномъ русскомъ языке необъяснимы безъ знатя древне-русскаго языка '). У насъ доселе 'негь ный по дхалектическимъ и историческвмъ наслое-шямъ типъ Ломоносовскаго языка, который въ переработке Карамзина, Крылова, Пушкина господствуешь и въ настоящее время (См. объ этомъ подробн. нзслед. „Общеслм. яз. въ ряду общ. яз. Европы“, А. Будиловича, 1892 года, т. П, стр. 238 и др.). *) Здесь долгомъ считаемъ сказать несколько словъ о пользе изучены древне-рус. языка. „Русский языкъ, въ связи съ церковно-славян-скимъ, уже въ самыхъ древнихъ памятннкахъ нашей письменности не только такъ же богатъ и разнообразенъ въ своихъ грамматическихъ фор. махъ, какъ и языкъ нынешнш, но даже во мно _ гомъ его богаче и совершеннее. Поэтому мы’ должны обращаться къ древнему языку не съ темъ, чтобы изъ сравнешя съ нимъ современной образованной речи определять ея успехи; а прет имущественно съ темъ, чтобы яснее понять ныне употребительныя грамматическая формы, сблизнвъ ихъ съ соответствующими имъ древними“ (Истор. грамм, русск. яз. ?. Буслаева, изд. 3, стр. 12), Но этого мало. Обратитесь ли вы къ рус. исто-рш, къ древне-русской литературе или къ языковедению, всюду встретите потребность въ знати древне-русскаго языка. Возьмите область исторл, кажущуюся наиболее удаленною отъ сферы языка,—не одни ли и те же памятники рус· слова служатъ часто источниками и древняго перюда русскаго языка и древне-русской исторш? Фило; логъ нзучаетъ ихъ языкъ, историкъ—содержаше-но кто же решится отрицать, что безъ знашя пер-ваго нельзя въ точности овладеть последнимъ? А сколько есть важныхъ для историка побочиыхъ во-просовъ, неразрывно связанныхъ съ филологич. из-учетемъ памятниковъ! Укажу, для примера, на определение времени и места ихъ написатя, на взаимное отношеше разныхъ списковъ одного и того же памятника, на распознаваше подлинности документовъ. Для историка литературы филоло-гичесия сведешя составляютъ еще более насущную потребность. Лишенный ихъ, онъ похожъ на подслеповатого человека со спутанными ногами. Возможно-ли, следуя современному направлен») въ изучеши древнихъ литературныхъ произведена, представить судьбу какого-нибудь древняго переводнаго памятника и решить, русскаго или южно-славянскаго онъ происхождения, если не умеешь отличить pyccKie списки отъ южно-сла-вянскихъ, не зная чертъ, чуждыхъ русскому языку? Для собственно-же филолога, будетъ ли это славистъ, или общгй языковедъ, важность знашя древняго русскаго языка еще значительнее. Среди славянскихъ наречШ русский языкъ занимаетъ первенствующее мёсто какъ по богатству, такъ и по большей традищонности своего звукового, формальнаго и синтаксическаго строя; ни у од-