* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки
1400 Чайковскш. весну прожилъ во Флоренцш, где написалъ „Пиков. Даму“. 1890—91 онъ дирижировалъ въ Париже и Нью-1орке; 1891—92—въ Кёеве, Варшаве, Гамбурге; наконецъ, въ годъ смерти (1892—93) Ч. совершилъ больше всего поездокъ: дирижировалъ въ Вене, Праге, Париже, Брюсселе, Одессе, Харькове, Лондоне и на акте Кембриджскаго университета, избрав-шаго его докторомъ музыки. Последней разъ Ч. дирижировалъ въ концерте И. Р. М. 0. (въ СПБ. 16 окт. 1893), где исподнилъ свою „патетическую“ симфошю. Черезъ 9 дней онъ скончался. Ч. похороненъ въ Алек-сандро-Невской лавре въ СПБ. Ему воздвигнуты памятники: въ фойе Ма-ршнекаго театра въ СПБ., въ Спб. консерваторш (во весь ростъ); бюстъ его поставлеяъ также въ лейпциг-скомъ Гевандгаузе. Домъ Ч. сохраняется въ Клину съ нетронутой обстановкой; заботами Модеста Ч. (см.) здесь устроенъ архивъ имени Ч. Преобладающей чертой въ творчестве Ч. является склонность къ „минору“, понимая подъ последнимъ ту половину безконечной гаммы че-ловеческихъ наегроетй, которая больше тяготеетъ къ полюсу печали. Есть у Ч. и блестящёя мажорныя страницы, но не въ нихъ онъ наиболее типиченъ и значителенъ; при томъ мажоръ Ч-го основанъ чаще на за-имствованныхъ народныхъ и др. на-певахъ, чемъ на оригинальныхъ. Излюбленная тема Ч-го—безстрастный и бездощадный рокъ, фатумъ и въ связи съ этимъ „мировая скорбь“, воплощенная въ его музыке въ раз-личныхъ степеняхъ силы и значительности. Впрочемъ, для выражеюя этой скорби въ ея наиболее гранд!-озной концепцш | индивидуальность Ч. была слишкомъ мягкой, женственной, податливой. Идея фатума вдохновила Ч. на его три последшя наиболее зрелыя и самостоятельныя симфонш; она-же господствуетъ и въ большинстве его программныхъ со-чинешй и оперъ. Одной изъпривле-кательнейшихъ чергь музыки Ч. является ея искренность и теплота, вытекающёя изъ крайне-субъектив-ной природы творчества композитора; но благодаря той-же субъективности онъ несколько одностороненъ (въ смысле склонности къ минору) и иногда повторяется. Вообще, Ч.тЪмг слабее, чемъ дальше ему приходится отходить отъ самого себя. Оттого изъ симфонШ опъ сильнее всего въ 4-ой и 6-ой, изъ оперъ—въ „Онегине« и „Пик. Даме“. При всемъ томъ Ч. — несомненный экдектикъ, хотя и особаго рода. Онъ увлекался новыми французами (Бизе, Массне, Делибъ), поддавался влёяшю Вагнера (главнымъ образомъ въ инструментовке), шелъ по следамъ Мейербера, Глинки, Даргомыжскаго, одно время былъ близокъ къ „Новой Русской школе“, походилъ на Шумана, Шопена,—но почти всегда оставался самимъ собой, ибо его могучая индивидуальность переплавляла вс/Ь эти влхяшя и оттого становилась еще сильней. Последнимъ экдектизмъ Ч.. создавппй у насъ школу, отличается отъ эклектизма Рубинштейна, творческая индивидуальность котораго была несравненно менее ярка. Менее ярка, въ сравненш съ Ч-мъ, и творческая индивидуальность Римскаго-Корсакова, гораздо более за то объективная . Интересно сопоставление этихъ двухъ композиторовъ, собрать-евъ по преобладающему вл1яшто на все современное русское музык. творчество. Ч.—миноръ, печаль; Римский· Корсаковъ—мажоръ, радость; Ч.—ли* рикъ полный самимъ собой, Р.-К. — эпикъ, рисующхй другихъ и редко говорящШ о себе. Отсюда и склонность Р.-К-а къ сюжетамъ сказоч нымъ, легендарнымъ (счастье только въ сказке), тогда какъ Ч. тяготеетъ къ сюжетамъ драматическимъ, где герои—среднхе люди, страдающее какг и все мы (не следуетъ впрочемъ забывать о балетахъ Ч-го). Лучшёя ме-лодш Ч-го — собственныя, насквозь проникнутыя его индивидуальностью: онъ сравнительно редко пользуется народными напевами; лучппя мело-дш Р.-К-а народныя или въ яарод-номъ духе. Инструментовка Р.-К-а типа преимущественно монографаче-скаго, прозрачна, ясна; Ч. охотнее мешаетъ краски, гуще, массивнее. У Р.-К-а, да пожалуй и у никого изъ русскихъ композиторовъ нетъ та-кихъ могучихъ подъемовъ, какъ у Ч-го. Оба необычайно плодовиты, оба работали какъ „ремесленники“, оба въ зрелые годы принялись исправлять написанное въ молодости По-