* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

92 Князь ВАЛЕР1АНЪ ГРИГОРЬЕВИЧЪ МАДАТОВЪ, 1782 —1829, родился въ Карабахе 18 Мая 1782 г.; рано лишившись родителей, своими успехами и славою обязанъ былъ исключительно себе. Въ военную службу Мадатовъ былъ определенъ въ 1797 г., по особому повелешю Павла I, портупей-прапорщпкомъ въ Преображенскш полкъ, откуда переведенъ подпоручпкомъ въ Павловскш гренадерскхй, а затемъ поручпкомъ въ Мингрельскш пехотный полкъ. Боевая деятельность князя Мадатова началась въ Турецкую войну 1808 г., во время которой онъ проявплъ удивительную храбрость и заслужплъ золотое оруж1е. Наездникъ, кавалеристъ въ душе, Мадатовъ въ 1810 г. былъ произведенъ въ ротмистры, съ переводомъ въ Александршскш гусарскш полкъ, где вскоре произведенъ въ майоры. За лихое кавалершское дело подъ Батппымъ, где онъ разбилъ 4-тысячный отрядъ турецкой кавалерш, князь Мадатовъ пожалованъ чиномъ подполковника и орд. св. Георгия 4 ст.; передъ этпмъ боемъ, разговаривая съ Ланскимъ, Мадатовъ, говорятъ, сказалъ: „Что бы мне сделать, чтобы получить Георйя?“ Ланской показалъ ему на густую колонну турецкой конницы и, шутя, сказалъ Мадатову: „Разбей пхъ“. Мадатовъ понесся на нпхъ съ 2 эскадронами Александршскихъ гусаръ, и турки бежали. Отечественная война 1812 г. застала Мадатова въ корпусе Тормасова, где онъ командовалъ передовымъ отрядомъ авангарда. Въ сраженш подъ Кобринымъ, 15 1юля 1812 г., Мадатовъ съ небольшимъ отрядомъ разбилъ 5/т. саксонской кавалерш; за бой подъ Калишемъ награжденъ орденомъ св. Теория 5 кл. ; въ 1815 г, за Люценъ и Лейпцигъ получилъ орд. св. Владпмгра 5 ст. и чинъ генералъ-майора. Рана пулею на вылеть въ левую руку, полученная имъ въ Лейпцигскомь сраженш, при чемъ онъ до конца боя оставался во главе Александршцевъ, продержала его вне строя до 1814 года, когда, пренебрегая лечешемъ, Мадатовъ все-таки вернулся въ армпо и вместе съ ней вступилъ въ столицу Францш. „Аз1атецъ, лихой наездникъ“, говорить современникъ, „онъ предался въ Париже упоенпо наслажденш и сорвалъ несколько банковъ“. Вернувшись въ Pocciio, Мадатовъ былъ переведепъ въ Отдельный Кавказскш корпусъ и тутъ, назначенный начальникомъ войскъ на родине, въ Карабахскомъ ханстве, нринималъ съ 1817 по 1820 г. деятельное учаейе въ военныхъ действхяхъ на Кавказе противъ горцевъ и при иокоренш Дагестана и ханства Казикумыкскаго. После завоеванхя этихъ областей, последшя были поручены его управлешю, которое продолжалось до 1826 года. За это время онъ заявплъ себя опыт-нымъ администраторомъ и много сделалъ для умпротворешя завоеваннаго края, чему способствовало его превосходное знаше местныхъ языковъ. Вторжеше персгянъ въ пределы Кавказа въ 1826 г, заставило Ермолова отправить противъ нихъ князя Мадатова. Рядъ успеховъ нашпхъ войскъ закончился полнымъ поражетемъ персовъ подъ Шамхорой, где русскимъ пришлось драться противъ впятеро сильнейшаго не-пр1ятеля. За эту победу князь Мадатовъ произведенъ былъ въ генералъ-лейтенанты. Турецкая война 1828 г. была последнпмъ его боевымъ ионрищемъ: подъ Шумлой, во главе двухъ эскадроновъ Александршскихъ гусаръ, онъ врубился въ турецкгя траншеи. 4 Сентября 1829 г, его не стало. Чахотка, которой онъ страдалъ всю жизнь, съ горловымъ кровотечешемъ, въ 2 дня свела Мадатова въ могилу. Похороненъ онъ былъ сначала въ Шумле, позднее тело его было перевезено вдовой его, Софьей Александровной, рожденной Саблуковой (р. 21 Ноября 1787 г., -}- 4 Сентября 1875 г.), въ С.-Петербургъ и погребено на Тихвинскомъ кладбище Александро-Невской лавры; ею же издано было въ 1857 г. жизнеописание князя В. Г. Мадатова. „Въ молодости веселый, боикш нравъ Мадатова прюбрелъ ему прЬгзнь товарищей; любилъ онъ бивачные пиры и шумное разгулье. Только впдевипе его въ пылу сраженш могутъ знать, до какой степени простиралась его неустрашимость, въ его спокойной отваге, въ его мгновенной решимости было какое-то вдох-новеше“... „Какая-то смесь азгатскихъ привычекъ съ европейскими“ делала его неоценпмымъ администраторомъ на Кавказе : съ однимъ изъ владельцевъ онъ казался другомъ, другому обещалъ награды и внимаше Государя, третьпхъ защищалъ, „въ поступкахъ его видна была прозорливость и необходимая въ сношенхяхъ съ азгатами гибкость ума“. Доступный всякому, онъ творилъ судъ быстрый и безпристрастный, такъ что о немъ говорили: „Женщина въ Карабахе можетъ ходить смело съ блюдомъ золота на голове, и никто не обидитъ ее“. (Съ портрета Г- Дау; Румянцевскш музей, въ Москве.)