* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

373 Колонизащя монастырская на русскомъ cteept 374 те место пусто на реце на Леже*. Св. Дюншй ГлушицкШ нзбралъ для своего по-селешя „место З'Ьло безмолвно(„Глушица“)... Округъ же м^ста того блата и дебри— места непроходны“. Преподобный СергХй Нуром-cKIfl, „пришедъ въ лесы велите, мха и блата, обрете место на великомъ лесу, на реце на Нурме“. место поселешя препо-добнаго Арсешя Комельскаго „блатно бысть и водяно, пути людского не бысть мимохо-дящимъ людемъ“. Препод. Корнилш Ко-мельскш пришелъ „на великШ (комельскш) лесъ, бе бо тогда непроходимъ, и ту обретъ храмину разбойничсску и вселися въ ню“ Вотъ въ какихъ местахъ полагалось основаше монастырской колонизацш! Изъ сказаннаго можно судить, сколько удобствъ и преимуществъ было на стороне земской колонизацш и сколько, напротивъ, борьбы и труда требовала отъ своихъ насадителей колонизащя монастырская. Агюбшграфиче-CKie памятники достаточно свидетельствуют объ этой борьбе подвижниковъ съ дикою природой,—насколько туго поддавалась она колонизацш и культуре и какого самоотвер-женнаго труда стоилъ каждый шагъ въ ея завоеванш. Бтграфъ препод. Корнюпя Комельскаго съ паеосомъ замечаетъ, напр., въ житш этого подвижника: „кто доволенъ словесы обличити и сказати ми повесть, яже сотвори труды и подвиги на месте томъ: ово убо отъ злодей б5енъ бысть, едва дышаше пршде, ово еже древо паде навь безъ ветра и болезнуя близъ смерти дванадесять седьмицъ со одра недвижимъ вребысть; едва оздорове отъ болезни тоя пршде же некогда къ делателемъ и седе на страмвине и a6ie веезапу падеся доле и возболеся паче перваго и отъ сего едва смерти гонзну; а иногда же приведенъ бысть зельне главу язвену имея отъ древа, пад-шаго вань“ Однажды, зажигая хворостъ, подвижникъ чуть не сделался жертвою пламени и, только благодаря поднявшемуся ветру, могъ выйти изъ него. Въ приведенномъ отрывке уже упомянуто, что не одна дикая природа была предметомъ борт.бы подвижника. Не менее сильную борьбу онъ должевъ былъ выдержать и съ дикими обитателями—разбойниками, имевшими свои притоны въ девствен · выхъ лесахъ русскаго севера. Поселившись по соседству съ разбойниками, а иногда даже въ самой разбойничьей хижине, подвижникъ, естественно, подвергалъ свою жизнь серьезной опасности. Разбойники два раза нападали на препод. Серия Нуром-скаго и одинъ разъ избили его до полусмерти. Подобному же нападенш подвергся и другъ его препод. Павелъ ОбнорскШ. Препод. Корнилш Комельсшй, поселившись въ разбойничьей хижине, тоже неоднократно былъ ограбленъ ими. Разбойники ограбили обитель препод. Дюниия Глушип-каго. Те же грабители,—какъ можно судить по одной изъ редакщй сказав1я объ Авнежскихъ подвижникахъ.—предали смерти сихъ подвижниковъ и сожгли ихъ обитель. Такимъ образомъ, если борьба съ дикою природой требовала отъ подвижника велв-кихъ трудовъ и усилш, то борьба его съ дикими обитателями девственнаго севера часто подвергала жизнь его весьма серьезной опасности. Не смотря, одяако, на все препятств!я, самоотверженная борьба подвижника торжествовала свою победу. Онъ овладевалъ, наконе'цъ, местомъ своего поселешя, устраи-валъ свое жилище и некоторое время подвизался среди вожделеннаго ему „безмол-В1я“. Но, при всемъ своемъ желав1и, онъ не могъ долго скрывать места своего уеди-нешя отъ людского взора, какъ не могъ укрываться светильникъ, стоящш вверху горы. Апобшграфичесше памятники свиде-тельствуютъ, что подвижникъ удалялся въ пустыню уже мужемъ духовнаго опыта, после долговременныхъ подвиговъ въ раз-ныхъ обителяхъ, а иногда и после своего игуменства, когда ?????? прежше его сподвижники проникались къ нему великимъ уважешемъ и крепкою любовш. Тайно удалившШся въ уединен1е подвижникъ былъ, поэтому, предметомъ тщательныхъ разысканий прежнихъ своихъ собрапй. Стоило только кому-нибудь открыть место его уединешя, какъ пустыня его наполнялас иноками. Тогда подвижникъ предпринималъ на себя трудъ создашя новой обителп: подъ его руководствомъ иноки расчищали лесное место, устраивали церковь и монастырсия здав1я, секли лесъ и насевали ниву. Такъ мало-по-малу устраивалась монастырская колов]я въ пустыне, где, можетъ быть, не ступала еще человеческая нога и не раздавался звукъ человеческаго голоса.