* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

1015 БРА богословская БРА 1016 етигло тогда особенной напряженности и выразилось въ энергичныхъ прокля-Т1яхъ, которыми pyccKie клеймили все латинское. Въ числе другихъ, съ большею иротияъ прежняго силою, повторено и прокште на брадобрит1е; оно было причислено къ категорш тЬхъ ересей, отъ которыхъ долженъ былъ отрекаться всякш латинянинъ, искав-init общешя съ церковш православною. «Проклинаю богопенавидимую блюдолюбнаго образа ересь, еже остри-гати браду, ей же бысть начальникъ беззаконный Петръ Гугнивый, римскш папа, во царехъ же тоя ереси началь-никъ Константинъ Ковалинъ иконобо-рецъ, и въ той ереси и проч1е рпм-сше папы погрязоша. и вен латинеше епископы и попове, мнози же и Mip-етш же человЪцы, умъ погубивше, нис-падоша въ таковое прокажеше лица своего, губяще доброту Богомъ создан-наго имъ образа, еже добротою украси Богъ человека по своему образу и по подобш». Затемъ при Мрскомъ По-требнике 1639 года и при Служебнике 1647 года было помещено поучеше— «не брити брады и усовъ не подстри-гати». Все это было до naTpiapxa Никона, когда возникъ русскш расколъ, доселе упорно загцищаюпцй бороду отъ бритвы. Но точно такъ же было и после Никона, т. е., во всю вторую половину XVII века. Въ это время и православное общество смотрело на брадобрит1е еще съ древне-русской точки зрешя. Достаточно указать на слово о брадо-брнтш, приписываемое naTpiapxy Адр1а-пу. Изъ этого слова прежде всего видпо, что pyccKie вполне усвоили то художественное воззреше па бороду, по которому она служила признакоыъ зрелости и духовпаго совершенства человека. Именно, о мужчине и женщине здесь говорится, что «Богъ, сотво-ршгь мужа и жену, положивъ разнство видпое между ими, яко зпамете некое: мужу убо благолете, яко начальнику— браду израсти, женеже, яко несовершенней, по подначальней, онаго благоле-шя не даде, яко да будетъ подчиненна, зрящи мужа своего красоту, себе же лпшену тоя красоты п совершенства, да будетъ смиренна всегда и покорна». Затемъ изъ граматы того же патрхарха Адр1ана видно, что смотря на брадо-брит1е, какъ на еретическш обычай западнаго происхождешя, руссше ставили образцомъ для самихъ себя не что иное, какъ иконныя изображешя. которыми наглядно и поучались. «Взирайте часто на икону страшнаго Христова пришествхя втораго, — делается здесь обращете къ брадобршцамъ,— и видите праведпыя на десней страна Христа стояпця. все имуще брады, на на шуйце же столице бесермены и еретики, лютеры и поляки, и иные подобные имъ брадобритики, точ1Ю имупце едины усы, яко имутъ коты и псы, и внемлите, кому подобны себе творите и въ коей части написуетеся». Кроме того въ вышеназванномъ слов^ naTpiapxa Адр1ана святость хранешя древнихъ обычаевъ подтверждается на-цюнальными святыми: «еллинъ убо cie и иныхъ нехристмнскихъ народовъ гнусное дело, яко показуется отъ повести о святыхъ новоявленныхъ муче-ницехъ Антоши, 1оаннне и Евстафш, самобрат1яхъ: тш бо по пришгии свя-таго крещешя пострадаша въ ВильнЬ за брадобрит!е и Hoineaie тафей- отъ нехрист1анскаго еще литовскаго князя Ольгерда». После этого неудивительно, если даже въ конце XYII века мы встречаемся еще съ такими фактами, какъ дело 1687 года о заключенш, по указу великоустюжскаго apxienncKona Александра, подъ монастырскш началъ городничаго Устюга Великаго, Андрея Кузмина, за брадобрит1е, ибо темъ, сказано въ указе, онъ «учпнилъ мерзость Господеви, противящеся хришад-скому закону и поругаючись святыхъ отецъ предашю, еретическому же обычаю подражая». Теперь понятны и спла и самый характеръ того протеста, какимъ въ рус-скомъ'обществе было встречено распоряжение Петра Великаго объ обяза-тельномъ брадобритш и о штрафахъ за ношеше бороды. Протестъ стоялъ на исторической почве, подготовленной веками, и былъ въ полномъ объемй наследгемъ нацшнальной старины. На тон же старине возникъ и протестъ