* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

917 ВОСКР энцнклонедгя. ВОСКР 918 разспрашивалъ также и у техъ пятисотъ свидетелей В. Христова, о которыхъ онъ говорит ъ въ своемъ послаши. Онъ говоритъ какъ человекъ, вполне зпавшШ техъ изъ этихъ очевидцевъ, которые еще оставались въ живыхъ, знавшш и техъ, которые уже почили, и тщательио следившш за всеми ими, какъ следитъ обыкновенно человекъ за теми, кому опъ обязанъ своимъ выс-шимъ духовнымъ благомъ. Въ виду всего этого возникаетъ решительный вопросъ: мыслимо ли, чтобы этотъ чело в ёкъ, который стоялъ такъ близко къ самому событно, несолпенно былъ самымъ проницателъиымъ и даровитьтмъ изъ всехъ техъ, кто также близко стояли къ этому событш, человекъ, который отъ всей души ненавиделъ христианство, смотрелъ на него съ самымъ закоснел ымъ предубеждсшемъ н, несмотря на это. въ силу какого-то не-преоборимаго доказательства и самоочевидности данныхъ, вынуждепъ былъ самъ поверить въ него, совершенно изменить свои убеждешя, свой предмета веры, свои цели въ жизни—до безусловнаго отреченья отъ своихъ са-мыхъ дорогихъ стремленш и связей, отъ своего родства и предстоявшей ему славы среди ученаго фарисейства,— мыслимо ли, повторяемъ, чтобы этотъ человекъ, при всемъ блеске и глубине своихъ умственныхъ способностей, при всемъ томъ великомъ деле, которое онъ совершилъ въ исторш, могъ быть лишь плодомъ самооболыцешя или могъ неразумно поддаться увлеченш какихъ-то пеучей, которые въ свою очередь и сами были рабами своего собственнаго возбужденнаго воображешя и болезненно-разстроенныхъ нервовъ? Если бы это было такъ, то личность ап. Павла была бы еще болыиимъ и непостижимейшимъ чудомъ въ области духа, чемъ самое В. въ области природы. Но, оставляя ап. Павла, взглянемъ еще и па другихъ апостоловъ. Они также жили верой въ В. Христово; но собственно въ качестве свидетелей В имеютъ особенное значеше даже не ихъ слова и уверешя, а они сами, такъ какъ ихъ свидетельство тамъ именно и становится особенно сильнымъ и убеди- тельным^ где оно является песозна-тельпымъ и косвеннымъ. Мы знаеыъ, каковыми они выступаютъ въ евангель-скомъ повествованш,—простыми рыбаками, столь же малопонятными, слабыми и порывистыми, какъ и вообще этого сорта люди. Кругъ ихъ воззрё-шй и поняпй чисто 1удейскш. при-чемъ эти понят!я являются у нихъ вовсе не въ техъ утончепиыхъ фор-махъ, которыя вырабатывались въ школахъ, а въ самыхъ простопарод-ныхъ, деревенскихъ, сложившихся въ невысокомудрствующей среде бедныхъ поселянъ. Единственное царство, котораго они ожидали, было возстановлен1е древней теократш съ ея славой во времена Давида и Соломона. Ихъ понятия о будущемъ Mi ре были весьма смутны, и они не могли ясно представить себе того, чт0 выходило за пределы настоящаго Mipa. Имъ едва ли известно было, что за пределами 1удеи и Галилеи существуетъ еще особый великш М1ръ народовъ, или если и знали, то это только увеличивало ихъ ненависть къ тому чужеземцу, который завоевалъ ихъ страну, и нрозре-iiie къ язычникамъ за то только, что они не обрезаны. И вотъ эти люди исиытываютъ двоякую перемену: во-первыхъ, они твердо удостоверяются въ томъ, что раньше даже превосходило самую способность ихъ разумешя. именно, что ихъ распятый Учитель воскресъ изъ мертвыхъ, и во-вторыхъ— становятся, въ силу этой имепно уверенности, проповедниками и апостолами новой религш, совершителями того необычайнаго и блистательна го переворота, равнаго которому еще никогда не происходило въ исторш человечества. Это совершенно чудесная· перемена, и тотъ подъемъ духа, который произошелъ въ нихъ, превосхо-дитъ все возможности, представляемыя законами психологической жизни. Ведь мы все знаемъ, къ чему способны рыбаки вообще, и знаемъ также, что совершено рыбаками галилейскими. Въ своемъ первоначал ьномъ состояши по-следше держались едва ли еще не более узкаго круга понятШ о религш, о Боге и Его отношенш къ человеку,