* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

MIX. 169 тилъ князь посла ханскаго Ахмыла. Гордый монголъ, именемъ хана, велйлъ ему спешить въ орду, называя обвинителей его, Теория и Кавгадыя, Тщетно сыновья Михайловы. ДимигрШ и Александръ, умоляли OTHft не Ездить, а послать ихъ въ орду, вместо себя.— «Царь требуетъ меня, а не васъ,» отвйчалъ Михаилъ. «За мое ослушаше, разорение падетъ на отчизну; не избегну и я смерти; не лучше ли же ныне положить душу за братш.»—Сыновья его возвратились въ Тверь; Михаилъ явился въ орду. Она кочевала тогда на берегу Азовскаго моря. Юный Константинъ, съ радостно встрЪ-тивъ отца, съ горестно повйдалъ ему о злыхъ доносахъ Теория и Кавгадыя.—Узбекъ милостиво принялъ ? Михаила и дары велико-княжеете; шесть недель протекли спокойно; вдругъ Ханъ велЗзлъ судить князей Русскихъ. Въ числе судей находился Кавгадый. личный врагъ Михаиловъ и подкупленные вельможи хансте. Они требовали ответа отъ князя Тверскаго: по чему онъ собиралъ дань съ городовъ Русскихъ и не отдавалъ ея Узбеку? ВеликШ князь приво-дилъ въ опровержеше сего обвпнешя роспись множества даровъ, передашшхъ пмъ орде. Во второй разъ привели Михаила передъ судей уже связанпаго. Приписывали ему новыя преступления: какъ онъ дерзвулъ биться съ посломъ царскимъ ? его провожатыми? Нако-нецъ объявили, что онъ отравилъ яд омъ жену Георпеву.—Велпюй князь отвечалъ: «въ битве не узнаютъ пословъ, но я спасъ Кавгадыя и съ честш отпустилъ его. Въ смерти Кончаки я совершенно невпненъ; какъ хриспанинъ, свидетельствуюсь Боговъ, что у меня и на мысли не было таковаго злодеяшя.» Судьи не слушали оправ* дапш князя; отдали его подъ стражу, и велели оковать цепями. Еще верные бояре ? слуга не отходили отъ своего государя: приставы удалили ихъ и наложили на шею Михаила тяжелую колодку. Решительный прнговоръ объ участи великаго князя былъ отложенъ, ибо Узбекъ ехалъ тогда на ловлю къ берегамъ Терека. Въ следъ за ордою повлекли и Михаила. Онъ съ удивительною твердостпо терпелъ уничнжеше и муку. Еще на пути изъ Владтпра несколько разъ прюбщался святыхъ таинъ, какъ бы готовясь къ смерти; теперь, видя гибель неминуемую, онъ забывалъ земное, и съ чудеснымъ спокойств1емъ говорнлъ пришедшимъ къ нему боярамъ, что скоро освободится выя его отъ гнетущаго ее древа. Ночи проводилъ онъ въ молитве и въ чтенш псалмовъ Давндовыхъ. Отрокъ княжескШ держалъ передъ нимъ книгу, и перевертывалъ листы, ибо руки Ми-