* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ПСИХОАНАЛИЗ. Последователи Фрейда степени — о нарушении мышления у того или иного члена семьи. В этом направлении нам предстоит еще многое сделать, поскольку область когнитивного восприятия и несимволического поведения, без сомнения, до сих пор относится к наименее исследованным пограничным областям современной психиатрии. Среди наиболее важных подходов к проблеме тревоги и страха (см. соответствующую статью Д. Айке в т. II) только в интерперсональной теории тревога рассматривается на чисто психологической основе без нейроанато-мического фундамента. Тревога воздействует на тело тем или иным образом, причем в выборе средств она весьма непритязательна. Переживание тревоги является приобретенным, то есть на эмоциональном уровне оно переносится от тревожных людей, окружающих ребенка, на него самого (здесь целесообразно иметь в виду не только тревожного человека, но и общую атмосферу тревожности в семье). Будучи во всех отношениях деструктивной, тревога патогенно воздействует на все формы разумной коммуникации; она делает невозможным доверие, препятствует творческому мышлению и является причиной серьезных нарушений интеграции человека. В своей формулировке Салливен не оставляет места для экзистенциального, гуманистического или потенциально конструктивного аспекта тревоги (см. Ditfurth 1972). По его мнению, тревога во всех своих проявлениях вредна и противодействует человеческому прогрессу. С клинической точки зрения представляется вполне правомерным рассматривать тревогу во всех ее проявлениях как патологическую. Это, однако, может привести к определенной путанице, если провести разделение на конструктивную и деструктивную тревогу. Обоснованные чувства вины, вопросы совести, морали, лояльности и аналогичные проблемы, связанные с реальностью, также могут вызывать различные по своей интенсивности мучения. Однако эти реакции следует скорее отнести к категории страха, а не тревоги. Если мы займем клиническую позицию и будем относить универсальные человеческие конфликты к области психопатологии, то, без сомнения, мы многое упустим, однако я полагаю, что заслуга интерперсональной теории заключается в том, что понятие тревоги осталось зарезервированным за теми интерперсональными переживаниями, которые иррациональным образом уменьшают уважение человека к себе. Вытекающие из этого «операции, обеспечивающие безопасность», представляют для психиатра надежные данные, которые лучше всего рассматривать отдельно от вопросов, имеющих преимущественно реальную основу. Здесь, разумеется, можно выдвинуть возражение, что все человеческие конфликты являются реальными, и с этим, конечно, трудно не согласиться. Однако возникает важный вопрос: является ли актуальная проблема результатом неизбежной внешней ситуации или же ее причины содержатся — со всеми преувеличениями и искажениями — в переживании прошлого? Целью терапии необязательно является уменьшение тревоги пациента. У нас должны быть даже оправданные сомнения в том, что такая цель когда-нибудь может быть достигнута. Что действительно стремится сделать терапевт в процессе лечения, так это, скорее, просветить пациента в отношении самых разных иррациональных форм поведения, которые позволяют сделать вывод о наличии вытесненной тревоги. Кроме того, должна быть ослаблена ригидная «система Самости», сооруженная с целью избежать чувства тревоги. Пациент в ходе терапии может «научиться» поведению, которое позволит ему, по крайней мере в случае не слишком выраженной тревоги, обходиться без моментального бегства к самоуничижительным «операциям, обеспечивающим безопасность». 376