* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ПСИХОАНАЛИЗ. Теория психоанализа. Формы неврозов ствовал себя кастрированным, ребенком, целиком находящимся в их власти, и даже девушкой. В своих мыслях он завидовал красоте девушек, тому, что к ним ходят мужчины, что им не нужно так бороться в профессиональной жизни, что им не грозит опасность опозориться из-за полового члена, что они более независимы от «властного влечения». Иногда наступали фазы регрессии к самоудовлетворению через онанизм, когда он хотя и убеждался вновь, что не кастрирован, но должен был расплачиваться за это раскаянием. Теперь пациент оказался вместе со мной в очень близких отношениях, это была уже не смертельная война двух мужчин, а интимная, сексуальная, читай: гомосексуальная ситуация. Разумеется, потребовалось немало времени, чтобы это стремление к нежной близости с мужчиной — в то время еще более предосудительное в нашем обществе, чем сегодня, — стало осознанным, не вызывая стыда, страха вины и наказания и чувства тотальной неполноценности. Если прежде я был для пациента наказывающим отцом, то теперь, когда он регрессировал к фазе раннедетской гомосексуальности, я стал отцом совращающим, от которого исходит активная сексуальная угроза, но от которого он со своей стороны ожидает мужской потенции, когда я к нему обращаюсь, что-нибудь ему даю, будь то через анальное сношение, будь то через фелляцию, то есть когда он в своей фантазии берет в рот мой пенис. Даже читателю, знакомому с психоанализом, все это может показаться чудовищными, извращенными представлениями, возможно, он даже подумает, что это фантазии психоаналитика. О том, что это не так, свидетельствуют многочисленные высказывания пациента, выраженные, разумеется, в завуалированной, зашифрованной форме и требующие перевода: во сне он видит зубного врача, который сверлит и что-то делает во рту. Пчела укусила его за язык, отчего тот распух. Врач обследует его задний проход, и он испытывает отчасти приятные, отчасти неприятные чувства, ощущая в анусе палец. Собственные мысли пациента привели его затем к скрытому смыслу сновидений, причем аналитику потребовалось лишь добавить в своих интерпретациях отдельные недостающие куски, так что в конце концов возник образ, который когда-то и без того уже существовал в душе ребенка, но, поскольку был связан со столь сильным страхом, то в свое время был тут же вытеснен и далеко запрятан ценой невроза навязчивости. Доказательствами правильности толкования явились свидетельства пациента, его озарения, его «ага»-реакции, следовавшие за ними новые озарения, на время усиливавшиеся реакции и, наконец, постепенное ослабление его напряжения в отношении к аналитику, которое возникало прежде из-за настойчиво прорывавшихся в сознание фантазий. Теперь была создана основа для следующей фазы лечения, в которой пациент вновь сменил пассивную позицию на активную, все более воспринимал меня как соперника, которого нужно победить так же, как когда-то отца: он обзавелся новой подругой, над которой главенствовал, был абсолютно потентен, купил новую машину и по-мужски вел себя дома. При этом вновь укрепилась их с матерью коалиция против отца, которого — после проработки своих пассивных желаний, то есть желаний быть ребенком или девушкой — он хотя по-прежнему боялся, но уже не так сильно, как раньше. Все еще сохранялся страх наказания, ведь машина могла во что-нибудь врезаться, ее нужно беречь как зеницу ока. Не трудно догадаться, что машина — это он сам (по-гречески: autos = сам), она лучше, чем прежняя, больше, сильнее, мощнее, быстрее, маневреннее и, к тому же, сидения раскладываются и на них можно удобно устроиться с девушкой. Так пациент из инфантильно-женственного юноши пациент превратился в спортивного, уверенно ведущего себя мужчину, который хотя и испытывал все еще легкий страх из-за «запретного триумфа» над отцом, над аналитиком — его только что купленная автомашина была также больше, чем у аналитика, — но все больше 664