* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ПСИХОАНАЛИЗ. Теория психоанализа. Понятие символа ей»; ср.: Freud XIII, 73). И в его теоретические конструкты (идентификация, выбор объекта, Эдип, Сверх-Я и т.д.), и в его практику (перенос и т.д.) входил важнейший фактор условий. То, что при этом психоанализ вырывал отношения индивидов из исторических рамок, трактуя последние в лучшем случае «культурологически» в смысле внеисторического понятия культуры, объяснялось его естественнонаучным идеалом познания: надежде, что объектные отношения удастся когда-нибудь раскрыть закономерным образом. Тем самым в своих гипотезах психоанализ отчасти нарушил диалектическую связь между индивидом и обществом: в своем анализе он не подходил к вопросу о той или иной общественной форме, запечатленной в индивиде, но рассматривал главным образом, оставляя в стороне формы общественных отношений, то, что субъект (мать, отец и т.д.) «причиняет» другому субъекту (ребенку). Правда, и мы, по сути, не можем поступить здесь иначе. Поскольку речь идет о том, чтобы постичь первые фигуры становления человека в их развитии, также и над нами довлеет необходимость сконцентрироваться на семейных отношениях. Поэтому здесь следует сразу же четко констатировать: в сфере первичной социализации (ср. статью Э. Майстерманн-Зеегер в т. II) речь не может идти о том, чтобы вообще отказаться от системы взаимосвязей в рамках «семьи» как слишком узких (подобная установка часто проявляется в анализах слева); речь может идти только о том, чтобы внутри этих взаимосвязей выяснить формы того, как проявления общественных противоречий словно в качестве основного профиля еще раз продуцируются внутрь субъекта. Тем самым наша постановка вопроса в общих чертах очерчена: каким образом в данных условиях можно осмыслить конституирование субъектности? Или: как из ранее бессознательного организма под диктатом предобразованных форм отношений возникает индивид, наделенный сознанием, в какой мере этот процесс можно описать как символически опосредствованный? Наша тема касается, стало быть, не усваивания общественных правил, заветов и запретов, но — ступенью ниже — вопроса: каким образом можно осмыслить субъектность в ее становлении в качестве усвоения правил. Это обсуждение следует начать с двух противоположных полюсов: бессознательный организм или уже четко состыкованная с обществом форма семьи. С одной стороны, следовательно, организм без сознания, без восприятий и ощущений, то есть без сознательных психических функций (ср.: Spitz 1972, 24), с другой стороны — определенный способ отношений в обществе, принявший форму взаимодействующих друг с другом его членов, сконцентрированный в фигуре одного из своих посредников — семьи. В психоанализе давно уже идет спор о том, какого рода энергию использует с самого начала Я (как ядро субъектности) для исполнения своих функций. Концепции Фрейда, согласно которой присущая Я энергия представляет собой, по сути, «десексуализированный эрос», то есть происходит из Оно (XIII, 273), Хоффманн противопоставил мнение, что основная часть душевной энергии является не инстинктивной энергией, но «с самого начала принадлежит Я или его врожденным предшественникам, которые в дальнейшем превращаются в специфические функции Я» (Hoffmann 1972, 413). Крайнюю позицию в этом вопросе занимает Уайт, который утверждает, что общая психическая энергия Я исходит из самого Я и, следовательно, только в нем можно обнаружить «первичные автономные энергии Я», и поэтому в своих проявлениях оно является предструктурированным — если не содержательно, то по крайней мере энергетически (ср.: Hoffmann, там же, 405 и далее). Эти предположения об исходном ядре субъектности (Я) следует понимать как физиологически-психологический субстрат, наличие которого, с одной стороны, нельзя отрицать, но который, с другой стороны, как это видно на примере трех 546