* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

Значение сексуальности в трудах Зигмунда Фрейда (Бернд Ницшке) часть, связанную с «анималистическим первобытным состоянием», он должен отвергнуть как враждебную культуре. При этом механизм вытеснения должен быть заменен осуждением, основанным на разумном взгляде на веления жизни. Защита Фрейдом господства разума, совершенно очевидно ориентированная на философию классического Просвещения, относится, во-первых, к обществу как целому, которое должно быть разумно организовано. Во-вторых, эта защита относится к индивиду и прежде всего к психически больному, который должен отказаться от сопротивления реальности, чтобы достичь разумного ее признания. При этом, однако, Фрейд упускает из виду, что саму концепцию разума нельзя отрывать от реального общественного контекста и тем самым от реальной организации труда (Horkheimer, Adorno 1947). Отстаивая диктатуру разума, Фрейд в конечном счете отстаивает диктатуру того разума, который типичен для буржуазного общества и который сделал возможным многого из того, о чем Фрейд говорит в другой связи. Чтобы в процессе исторического развития мог образоваться подобный разум, страсти, аффекты, чувственность, телесность и связанные с ними «влечения», сексуальность, должны были быть отвергнуты как нечто глубоко «неразумно-безрассудное» (ср.: Foucault 1961). Тем самым влечение и его закрепление в бессознательном представляют собой как раз ту область, которая в значительной мере была отвергнута разумом Просвещения, а потому была вынуждена обособиться. Ницше своей критикой «сократиз-ма», «ложной» формы разума, который противопоставляет себя влечению, чтобы его одолеть, видя в нем «опасность», словно заранее критикует отстаиваемую Фрейдом идею о диктатуре разума. «Если потребно сделать из разума тирана, как это сделал Сократ, то не мала должна быть опасность, что нечто иное сделается тираном. В разумности тогда угадали спасительницу... Фанатизм, с которым все греческие помыслы набрасываются на разумность, выдает бедственное положение: находились в опасности, был только один выбор: или погибнуть, или — быть абсурдно-разумными... Разум=добродетели=счастью — это значит просто: надо подражать Сократу и возжечь против темных вожделений неугасимый свет — свет разума. Надо быть благоразумным, ясным, светлым во что бы то ни стало: каждая уступка инстинктам, бессознательному ведет вниз...» (Nietzsche 1889) 6. Бессознательное, регрессивно притягивающее к себе — особенно в сочетании с сексуальными влечениями — и подвергающее угрозе разум и организацию Я человека, — это мысли, которые обнаруживаются и у Ницше, и у Фрейда, хотя тот и другой приходят к различным выводам. Фрейд также связывает бессознательное с инстинктами человека, с его изначальной анималистической природой. «Если у человека имеются унаследованные психические образования, нечто подобное инстинкту животных, то это и составляет ядро бессознательного» (X, 294). Таким образом, в бессознательном содержится «природа», которая вроде бы преодолена в ходе культурного развития. Тем самым инфантильное представляет собой лишь стык с еще более глубоко лежащим прошлым человека; инфантильное коренится в анималистичности человеческой природы. Описывая инфантильный невроз, Фрейд дает весьма точное определение этой проблематике: «Владей человек инстинктами. не стоило бы удивляться, если бы он совершенно по-особому отнесся к процессам сексуальной жизни, хотя он и не может их ограничить. Это инстинктивное было бы ядром бессознательного, примитивной духовной деятельностью, которая позднее низлагается и перекрывается приобретенным человечеством разумом, но очень часто, быть может, у каждого, сохраняет силу, способную опускать высшие душевные процессы до своего уровня (курсив Б. Н.). Вытеснение было бы возвратом к этой инстинктивной ступени, и человек платил бы способностью к неврозу за свое великое новоприобретение, а возможностью невроза доказывал бы существование ранней инстинктоподобной первоступени» (XII, 156). 399